molniya
13.12.2009, 02:56
Исповедь Каина
Ника Спиридонова
Это художественное, авторское произведение, отображает всего лишь одну из возможных версий происходящих событий.
Рассказывая эту историю, я не надеюсь, на чье-нибудь сочувствие или сострадание, я не призываю вас к жалости или пониманию, и не пытаюсь оправдаться. Просто по прошествии многих тысячелетий, я понял, что мы с вами не такие уж разные. Если вы считаете, что вы намного лучше меня, - то вы лицемерите. Признайтесь себе, - поскольку мне это не важно, - во многом ли, ВЫ бы поступили по другому? Но, что бы вы для себя не решили, разве не будет справедливо, прежде суда, выслушать обе стороны?
Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Иеговы. Потом родила брата его Авеля. Авель был пастырь овец; а Каин был земледелец. Спустя несколько времени Каин принес от плодов земли дар Иегове. И Авель также принес от первородных овец своих и от тука их. И призрел Иегова на Авеля и на дар его; А на Каина и на дар его не призрел: и Каин сильно огорчился, и потупил взоры свои.
Тогда Иегова сказал Каину: для чего ты огорчился? и для чего потупил взоры твои? Если делаешь доброе: то не поднимаешь ли чела? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. И говорил Каин с Авелем, братом своим; и когда они были в поле,
Каин восстал на Авеля, брата своего, и убил его. И сказал Иегова Каину: где Авель, брат твой? он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?
Но Бог сказал: что ты сделал? глас крови брата твоего вопиет ко Мне от земли. И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей. Когда будешь возделывать землю,
она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником, и станешь скитаться по земле. И сказал Каин Иегове: велико преступление мое и непростительно. Вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и стану скитаться по земле; всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Иегова: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И положил Иегова на Каине знамение, чтобы кто, встретясь с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Иеговы; и стал жить в земле Нод, на восток от Едема. (Бытие 4:1-16)
В тот раз я решил настоять. Я действительно считал, что жертвоприношение из плодов будет более значимым. С какой любовью я наблюдал за тем, как они произрастают! Восхищение охватывало меня всякий раз. К тому же, к этой жертве был приложен мой немалый труд, в отличие от жертвы Авеля. Для выращивания баранов Авель не прилагал большего труда. Он был более в роли пастушка - наблюдателя, в то время, как его отара паслась и размножалась. Нет, конечно он любил своих овечек, но его любовь была несоизмерима моей.
Вобщем, я справедливо считал ( и не поменял своего мнения за тысячи лет ) , что подарок, сделанный своими руками более дорог - по крайней мере, так оно было для меня. На этот раз, я решил приподнести в дар Создателю плоды своего труда. Я и раньше не понимал, почему каждый раз необходимо резать барашка, но в этот раз решил настоять на своем.
Авель не согласился со мной, может быть, он знал что-то, что было скрыто от меня, но я уже никогда об этом не узнаю. Несмотря на мое старшинство, мы разделились.
Я сложил из камней новый алтарь, недалеко от того который мы использовали раньше, и на котором сейчас блеял связанный ягненок, чувствовавший скорую гибель. Я принес лучшее что произросло на моих глазах. Когда я заполнял алтарь плодами, фруктами и злаками, мной овладело чувство – нет, не гордости!, - чувство благоговения. Я истинно преклонялся перед природой и землей, способной на такие чудеса и шедевры, а так же, перед Творцом, как перед создателем и автором всего этого благолепия. Вобщем, я был настолько пленен любовью к земле, и всему на ней растущему, что наивно полагал, что Господь оценит мою жертву.
Мы отошли в сторону от жертвенников, и стали молиться о ниспослании благодатного огня на наши жертвы. Разряд молнии озарил небо, и разжег хворост под жертвенником Авеля. Следующий за этим гром оглушил меня. Авель смеялся. Сказать, что я был удивлен – значит не сказать ничего. Я был разбит! Я был поражен! Все мои понятия о справедливости рухнули. Даже в самых смелых моих мечтах, не было и намека на соревнование. Я и предположить себе не мог, что будет зажжен только один жертвенник. Авель был моим любимым единственным младшим братом. Он любил свою отару так же, как я любил свою землю. Я не мог понять, что же недостойного было в моем поступке?
Авель искренне смеялся, открывая всю, свойственную своей юности наивную радость. Любимый братик!... Я же был в недоумении. Нет! Обиды небыло в моей душе! Было желание понять. Я хотел быть услышанным и понятым. И Господь ответил мне.
-Чем ты опечален, Каин? Почему терзается душа твоя? Если добро делаешь, почему радость не украшает лицо твое? У дверей сердца твоего обида стала. Она задушит тебя, если ты не научишься справляться с ней.
Да, только Он понимал, что лежало у меня на сердце! Но я не понимал – ПОЧЕМУ?!!! Я подумал о том, что случилось бы, запрети я Авелю принести его жертву? Что произошло бы тогда?
Я решил посоветоваться с братом, и позвал его в поле, чтобы показать ему все чудеса на которые была способна природа. Но и он оказался не способен понять меня. По детски наивно, он принимал как должное все то, что поражало меня до глубины души. Он смеялся надо мной. Насмехался над моей любовью к земле, и над моим трудом. Все мои чувства оказались попраны. Я поднял камень и ударил Авеля по голове, в надежде, что может быть это заставит его понять меня.
Я не осознавал, что произошло. Никогда доселе я еще не видел смерти человека. Тело брата осело на землю, из раны в его голове струилась кровь. Я наклонился, его грудь больше не вздымалась для дыхания. Мне вдруг стало ясно, о чем, говорил мне Всевидящий Господь. Но было уже слишком поздно! Почему я понял это только сейчас?
Я не знаю сколько времени прошло, пока я услышал голос Господа:
-Где Авель? – спросил Он.
- Авель не безмолвная овца, что - бы я пас его. – ответил я, - Тебе все ведомо, так почему же Ты не вмешался? Не для того, чтобы остановить меня, - я этого не достоин, - но что - бы спасти Авеля?
- Я тоже не пастух Авелю.
- Ты проклинаешь меня! Я сам себя проклинаю!
- Нет, не Я. Тебя прокляла земля, впитавшая кровь твоего брата.
- Неужели Ты не накажешь меня! Пусть первый встречный убьет меня.
- Нет, никто не убьет тебя, ты не увидишь смерти. И ты сам себя накажешь.
И так, я был проклят на вечное изгнание. Сначала, я решил что, Господь излишне милосерден ко мне, и лишь с веками пришло понимание. Я раскаивался, я корил себя за ту человеческую обиду, я проклинал себя, но от этого становилось еще хуже, еще невыносимее. Куда - бы не пришел ПРОКЛЯТЫЙ, его присутствие оскверняло любую землю. Стоило мне войти в город - вокруг него жухла трава на много миль, улетали птицы, исчезало все живое. Если я брал в руки яблоко - оно становилось гнилым, прежде чем я мог надкусить его. И только люди, глупые человеки не разбегались при виде меня. Они не понимали, ЧТО я есть.
Я терпел голод много дней и ночей. Я привык жить земледелием в прошлой жизни. Я любил свою землю, я любил обрабатывать ее, я любил свой тяжелый труд. Странно для многих, даже для моей прошлой семьи, для моего брата... О какое это блаженство трудиться в поте лица своего! Как мать с восхищением смотрит на лицо своего первого новорожденного ребенка - так я смотрел на плоды, которые давала мне земля. О какие чудеса она творила. О, она щедро вознаграждала меня за мою любовь и мои труды. Какое благоговение испытывал я, наблюдая как, одно единственное зерно превращается в колос...
Но земля отвернулась от меня. Я оскорблял ее своим присутствием. Я осквернил ее, я напоил ее кровью... Она не давала мне больше своих плодов, и я понимал ее отвращение. Я не держал на нее зла... Но я хотел есть!!! Душевные муки измотали меня.
Шел уже второй месяц моих скитаний. Я знал, что никогда не смогу умереть от голода, но моих сил едва хватало, что бы передвигать ноги. Я брел по лесу, при моем приближении замирала природа, разбегалось все живое, все, что могло убежать. Потому, я был крайне удивлен, когда мой обостренный слух различил в мертвом лесу биение живого, испуганного сердца. По мере моего приближения этот звук молотом стучал в моих ушах, пульсировал в моих жилах. Это была раненая, еще живая лань, которая уже не могла никуда убежать. Она была оставлена львом, испуганным моим приближением. Она смотрела на меня добрыми, нежными глазами. В них были обреченность и страх. Я взял ее голову руками, из ее наивных глаз катились слезы. Запах крови и теплой плоти ударил мне в нос. На ее боку была рваная рана, оставленная тяжелой лапой льва. Из нее тянулась струйка крови. Я вспомнил вкус жареного барашка, я почти ощутил его у себя на губах. О, как давно это было!!! Запах плоти становился все навязчивее, кровь клокотала у меня в венах. Я приложился губами к стекавшей струйке и стал нежно слизывать ее.
Я не мог допустить, что - бы кровь, пусть даже и не мной пролитая, вновь осквернила землю.
Я стал пить кровь каплю за каплей, глоток за глотком. Невероятная сила разливалась по телу приятной негой. Я испытывал наслаждение этой силой! Когда я осушил лань до последней капли, и бросил ее бездыханное тело на сухую траву из моей груди вырвался рык удовлетворения. В тот момент я приобрел знания, недоступные скудному разуму человека. Только я, ПРОКЛЯТЫЙ Создателем, мог вобрать в себя силу другой души.
Я стал охотником, ХИЩНИКОМ, опаснее, чем разъяренный лев. Я двигался быстрее ягуара, мой удар был сильнее, чем у медведя. Мой слух различал биение сердца за много миль, и я физически ощущал страх всего живого. Но на ланей я не охотился,- будучи хищником, я предпочитал хищников.
Этот звук биения сердца отличался от всех остальных. Я был еще далеко, но в своей голове уже ясно видел картину происходящего. Это был убийца, привязанный к дереву в лесу, оставленный на растерзание диким зверям. От него пахло ненавистью. При моем появлении он не испытал ни ужаса, ни страха. Я дал ему то, что никто и никогда не сможет дать мне - смерть.
Вместе с его кровью ко мне опять пришло знание. Я понял, почему люди не боялись меня. Я был привлекателен для них. В их глазах я был прекрасен, как готический бог. Я читал помышления их сердец как свои. В их сердцах жило зло, я был одной с ними крови.
Беспощадный хищник, превосходная машина для убийств, для них я был мощным магнитом. Их привлекало во мне все: моя сила, скорость, мое умение управлять ими, мое лицо, мой голос, моя жестокость, даже мой запах был для них приманкой, почти такой же, как для меня их кровь. Я вернулся к людям! Я пришел в землю Нод и создал себе сыновей. Что ж, Авель пас овец для приношения Богу, а мы будем пасти человеков. Они никогда не поймут меня, не испытают сострадания, так как их души неспособны на это, их сердца грубее, чем мое собственное, зато их так легко убедить, в том что нужно мне. Они то, наивные думают, что сами этого хотят... Они никогда не смогут пожалеть меня, или осудить... Когда вы встретите тигра на узкой горной тропе, не будете же вы осуждать его, или призывать к состраданию? Такова есть его природа, и моя...
Нет, я не простил себя, и никогда не прощу… Просто, я принял себя таким, какой я есть на самом деле.
Ника Спиридонова
Это художественное, авторское произведение, отображает всего лишь одну из возможных версий происходящих событий.
Рассказывая эту историю, я не надеюсь, на чье-нибудь сочувствие или сострадание, я не призываю вас к жалости или пониманию, и не пытаюсь оправдаться. Просто по прошествии многих тысячелетий, я понял, что мы с вами не такие уж разные. Если вы считаете, что вы намного лучше меня, - то вы лицемерите. Признайтесь себе, - поскольку мне это не важно, - во многом ли, ВЫ бы поступили по другому? Но, что бы вы для себя не решили, разве не будет справедливо, прежде суда, выслушать обе стороны?
Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Иеговы. Потом родила брата его Авеля. Авель был пастырь овец; а Каин был земледелец. Спустя несколько времени Каин принес от плодов земли дар Иегове. И Авель также принес от первородных овец своих и от тука их. И призрел Иегова на Авеля и на дар его; А на Каина и на дар его не призрел: и Каин сильно огорчился, и потупил взоры свои.
Тогда Иегова сказал Каину: для чего ты огорчился? и для чего потупил взоры твои? Если делаешь доброе: то не поднимаешь ли чела? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. И говорил Каин с Авелем, братом своим; и когда они были в поле,
Каин восстал на Авеля, брата своего, и убил его. И сказал Иегова Каину: где Авель, брат твой? он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?
Но Бог сказал: что ты сделал? глас крови брата твоего вопиет ко Мне от земли. И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей. Когда будешь возделывать землю,
она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником, и станешь скитаться по земле. И сказал Каин Иегове: велико преступление мое и непростительно. Вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и стану скитаться по земле; всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Иегова: за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И положил Иегова на Каине знамение, чтобы кто, встретясь с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Иеговы; и стал жить в земле Нод, на восток от Едема. (Бытие 4:1-16)
В тот раз я решил настоять. Я действительно считал, что жертвоприношение из плодов будет более значимым. С какой любовью я наблюдал за тем, как они произрастают! Восхищение охватывало меня всякий раз. К тому же, к этой жертве был приложен мой немалый труд, в отличие от жертвы Авеля. Для выращивания баранов Авель не прилагал большего труда. Он был более в роли пастушка - наблюдателя, в то время, как его отара паслась и размножалась. Нет, конечно он любил своих овечек, но его любовь была несоизмерима моей.
Вобщем, я справедливо считал ( и не поменял своего мнения за тысячи лет ) , что подарок, сделанный своими руками более дорог - по крайней мере, так оно было для меня. На этот раз, я решил приподнести в дар Создателю плоды своего труда. Я и раньше не понимал, почему каждый раз необходимо резать барашка, но в этот раз решил настоять на своем.
Авель не согласился со мной, может быть, он знал что-то, что было скрыто от меня, но я уже никогда об этом не узнаю. Несмотря на мое старшинство, мы разделились.
Я сложил из камней новый алтарь, недалеко от того который мы использовали раньше, и на котором сейчас блеял связанный ягненок, чувствовавший скорую гибель. Я принес лучшее что произросло на моих глазах. Когда я заполнял алтарь плодами, фруктами и злаками, мной овладело чувство – нет, не гордости!, - чувство благоговения. Я истинно преклонялся перед природой и землей, способной на такие чудеса и шедевры, а так же, перед Творцом, как перед создателем и автором всего этого благолепия. Вобщем, я был настолько пленен любовью к земле, и всему на ней растущему, что наивно полагал, что Господь оценит мою жертву.
Мы отошли в сторону от жертвенников, и стали молиться о ниспослании благодатного огня на наши жертвы. Разряд молнии озарил небо, и разжег хворост под жертвенником Авеля. Следующий за этим гром оглушил меня. Авель смеялся. Сказать, что я был удивлен – значит не сказать ничего. Я был разбит! Я был поражен! Все мои понятия о справедливости рухнули. Даже в самых смелых моих мечтах, не было и намека на соревнование. Я и предположить себе не мог, что будет зажжен только один жертвенник. Авель был моим любимым единственным младшим братом. Он любил свою отару так же, как я любил свою землю. Я не мог понять, что же недостойного было в моем поступке?
Авель искренне смеялся, открывая всю, свойственную своей юности наивную радость. Любимый братик!... Я же был в недоумении. Нет! Обиды небыло в моей душе! Было желание понять. Я хотел быть услышанным и понятым. И Господь ответил мне.
-Чем ты опечален, Каин? Почему терзается душа твоя? Если добро делаешь, почему радость не украшает лицо твое? У дверей сердца твоего обида стала. Она задушит тебя, если ты не научишься справляться с ней.
Да, только Он понимал, что лежало у меня на сердце! Но я не понимал – ПОЧЕМУ?!!! Я подумал о том, что случилось бы, запрети я Авелю принести его жертву? Что произошло бы тогда?
Я решил посоветоваться с братом, и позвал его в поле, чтобы показать ему все чудеса на которые была способна природа. Но и он оказался не способен понять меня. По детски наивно, он принимал как должное все то, что поражало меня до глубины души. Он смеялся надо мной. Насмехался над моей любовью к земле, и над моим трудом. Все мои чувства оказались попраны. Я поднял камень и ударил Авеля по голове, в надежде, что может быть это заставит его понять меня.
Я не осознавал, что произошло. Никогда доселе я еще не видел смерти человека. Тело брата осело на землю, из раны в его голове струилась кровь. Я наклонился, его грудь больше не вздымалась для дыхания. Мне вдруг стало ясно, о чем, говорил мне Всевидящий Господь. Но было уже слишком поздно! Почему я понял это только сейчас?
Я не знаю сколько времени прошло, пока я услышал голос Господа:
-Где Авель? – спросил Он.
- Авель не безмолвная овца, что - бы я пас его. – ответил я, - Тебе все ведомо, так почему же Ты не вмешался? Не для того, чтобы остановить меня, - я этого не достоин, - но что - бы спасти Авеля?
- Я тоже не пастух Авелю.
- Ты проклинаешь меня! Я сам себя проклинаю!
- Нет, не Я. Тебя прокляла земля, впитавшая кровь твоего брата.
- Неужели Ты не накажешь меня! Пусть первый встречный убьет меня.
- Нет, никто не убьет тебя, ты не увидишь смерти. И ты сам себя накажешь.
И так, я был проклят на вечное изгнание. Сначала, я решил что, Господь излишне милосерден ко мне, и лишь с веками пришло понимание. Я раскаивался, я корил себя за ту человеческую обиду, я проклинал себя, но от этого становилось еще хуже, еще невыносимее. Куда - бы не пришел ПРОКЛЯТЫЙ, его присутствие оскверняло любую землю. Стоило мне войти в город - вокруг него жухла трава на много миль, улетали птицы, исчезало все живое. Если я брал в руки яблоко - оно становилось гнилым, прежде чем я мог надкусить его. И только люди, глупые человеки не разбегались при виде меня. Они не понимали, ЧТО я есть.
Я терпел голод много дней и ночей. Я привык жить земледелием в прошлой жизни. Я любил свою землю, я любил обрабатывать ее, я любил свой тяжелый труд. Странно для многих, даже для моей прошлой семьи, для моего брата... О какое это блаженство трудиться в поте лица своего! Как мать с восхищением смотрит на лицо своего первого новорожденного ребенка - так я смотрел на плоды, которые давала мне земля. О какие чудеса она творила. О, она щедро вознаграждала меня за мою любовь и мои труды. Какое благоговение испытывал я, наблюдая как, одно единственное зерно превращается в колос...
Но земля отвернулась от меня. Я оскорблял ее своим присутствием. Я осквернил ее, я напоил ее кровью... Она не давала мне больше своих плодов, и я понимал ее отвращение. Я не держал на нее зла... Но я хотел есть!!! Душевные муки измотали меня.
Шел уже второй месяц моих скитаний. Я знал, что никогда не смогу умереть от голода, но моих сил едва хватало, что бы передвигать ноги. Я брел по лесу, при моем приближении замирала природа, разбегалось все живое, все, что могло убежать. Потому, я был крайне удивлен, когда мой обостренный слух различил в мертвом лесу биение живого, испуганного сердца. По мере моего приближения этот звук молотом стучал в моих ушах, пульсировал в моих жилах. Это была раненая, еще живая лань, которая уже не могла никуда убежать. Она была оставлена львом, испуганным моим приближением. Она смотрела на меня добрыми, нежными глазами. В них были обреченность и страх. Я взял ее голову руками, из ее наивных глаз катились слезы. Запах крови и теплой плоти ударил мне в нос. На ее боку была рваная рана, оставленная тяжелой лапой льва. Из нее тянулась струйка крови. Я вспомнил вкус жареного барашка, я почти ощутил его у себя на губах. О, как давно это было!!! Запах плоти становился все навязчивее, кровь клокотала у меня в венах. Я приложился губами к стекавшей струйке и стал нежно слизывать ее.
Я не мог допустить, что - бы кровь, пусть даже и не мной пролитая, вновь осквернила землю.
Я стал пить кровь каплю за каплей, глоток за глотком. Невероятная сила разливалась по телу приятной негой. Я испытывал наслаждение этой силой! Когда я осушил лань до последней капли, и бросил ее бездыханное тело на сухую траву из моей груди вырвался рык удовлетворения. В тот момент я приобрел знания, недоступные скудному разуму человека. Только я, ПРОКЛЯТЫЙ Создателем, мог вобрать в себя силу другой души.
Я стал охотником, ХИЩНИКОМ, опаснее, чем разъяренный лев. Я двигался быстрее ягуара, мой удар был сильнее, чем у медведя. Мой слух различал биение сердца за много миль, и я физически ощущал страх всего живого. Но на ланей я не охотился,- будучи хищником, я предпочитал хищников.
Этот звук биения сердца отличался от всех остальных. Я был еще далеко, но в своей голове уже ясно видел картину происходящего. Это был убийца, привязанный к дереву в лесу, оставленный на растерзание диким зверям. От него пахло ненавистью. При моем появлении он не испытал ни ужаса, ни страха. Я дал ему то, что никто и никогда не сможет дать мне - смерть.
Вместе с его кровью ко мне опять пришло знание. Я понял, почему люди не боялись меня. Я был привлекателен для них. В их глазах я был прекрасен, как готический бог. Я читал помышления их сердец как свои. В их сердцах жило зло, я был одной с ними крови.
Беспощадный хищник, превосходная машина для убийств, для них я был мощным магнитом. Их привлекало во мне все: моя сила, скорость, мое умение управлять ими, мое лицо, мой голос, моя жестокость, даже мой запах был для них приманкой, почти такой же, как для меня их кровь. Я вернулся к людям! Я пришел в землю Нод и создал себе сыновей. Что ж, Авель пас овец для приношения Богу, а мы будем пасти человеков. Они никогда не поймут меня, не испытают сострадания, так как их души неспособны на это, их сердца грубее, чем мое собственное, зато их так легко убедить, в том что нужно мне. Они то, наивные думают, что сами этого хотят... Они никогда не смогут пожалеть меня, или осудить... Когда вы встретите тигра на узкой горной тропе, не будете же вы осуждать его, или призывать к состраданию? Такова есть его природа, и моя...
Нет, я не простил себя, и никогда не прощу… Просто, я принял себя таким, какой я есть на самом деле.