Стихи, которые вам нравятся

[St.Absinthia]

Немного дадаизма, что-то может выкладывала, потом проверю.


Жак Превер

Весть

Дверь которую кто-то открыл
Дверь которую кто-то закрыл
Стул на который кто-то опустился
Кот которого кто-то приласкал
Фрукт от которого кто-то откусил
Письмо которое кто-то прочитал
Стул который кто-то уронил
Дверь которую кто-то открыл
Дорога которою кто-то спешит
Лес по которому кто-то бежит
Река в которую кто-то бросается
Морг в который кого-то несут.


Смотритель маяка очень любит птиц

Тысячи птиц летят на огонь
тысячи слепнут тысячи бьются
тысячами погибают птицы
тысячи трупиков остаются

И смотритель не может все это стерпеть
не может смотреть как гибнут его любимцы
Да пропади оно пропадом!
он говорит
И гасит маяк
И маяк не горит

А в море корабль налетает на риф
корабль плывущий из тропических стран
корабль везущий тысячи птиц
тысячи птиц из тропических стран
Тысячи тонущих птиц.


На Аустерлицком вокзале

На Аустерлицком вокзале
поверьте это не сон
я увидел в оконце
как жаркое солнце
дремало забравшись в вагон.


Наплевать вам на тех

Впустите скорее собаку, покрытую грязью,
Наплевать вам на тех, кто не любит собак и гнушается грязи,
Впустите, впустите собаку, которая вся,
от хвоста до загривка, заляпана грязью,
Наплевать вам на тех, кто гнушается грязи,
Кто не знает собак,
Не понимает собак
И не ведает грязи,
Впустите собаку,
Дайте ей отряхнуться от грязи,
Собаку можно отмыть,
Грязь можно отмыть,
Воду тоже можно отмыть,
Но никак не отмоешь того,
Кто твердит, что он любит собак
При одном лишь условии, что..
Нет, собака, покрытая грязью, чиста,
Грязь тоже чиста,
И даже вода
Иногда бывает чиста,
А те, кто твердит:
«При одном лишь условии, что..» —
Не бывают чисты
Никогда.

[Sappy]

Роберт Фрост. Пространства.

Прочел когда-то давно отрывок из этого стихотворения в книге, понравилось.

Снег с неба - с ночью наперегонки, -
И прошлое как поле у реки:
Как будто все схоронено под снегом,
Лишь кое-где желтеют колоски.

Леса вокруг не ведают утрат.
Животные и люди в норах спят.
За жизнь я зацепиться забываю,
Невольным одиночеством объят.

И это одиночество нейдет
На убыль, а скорей наоборот -
Так сумеречны белые просторы,
Что ничего не знаешь наперед.

Поэтому пугаете напрасно
Тем, что миры безмерны и безгласны
И небеса мертвы. Здесь, за дверьми,
Пространства столь же пусты и ужасны.

[Ledy Vampiressa]

Наступила с*ка осень,
Облетели С*ки листья,
И зависла с*ка windows,
Оператор с*ка систем.
Извините,не умею делать скрытый текст...

[huanita bleaaanita]

"Her Praise". William Butler Yeats
SHE is foremost of those that I would hear praised.
I have gone about the house, gone up and down
As a man does who has published a new book,
Or a young girl dressed out in her new gown,
And though I have turned the talk by hook or crook
Until her praise should be the uppermost theme,
A woman spoke of some new tale she had read,
A man confusedly in a half dream
As though some other name ran in his head.
She is foremost of those that I would hear praised.
I will talk no more of books or the long war
But walk by the dry thorn until I have found
Some beggar sheltering from the wind, and there
Manage the talk until her name come round.
If there be rags enough he will know her name
And be well pleased remembering it, for in the old days,
Though she had young men's praise and old men's blame,
Among the poor both old and young gave her praise.

[Sappy]

Банников Александр

Сверчки тянут песню уныло - стоячую
Внутри тростникового лога?
Или Земли дыханье свистящее?
Дыханье простреленных легких?
Время, как мышца, задергалась в тике?...
И вдруг
Его вовсе не стало -
Что-то белое накатило.
Я утром понял: из стали.
А ночью казалось кустами сирени,
Мгновенными кустами.
Из ничего вырастали свирепо.
Я утром понял: из стали.
И кто-то надменный над нами встал,
Оградою гор пространство отмерив.
Ночь, раскалясь, расцвела, будто сталь.
Я утром понял: цвет смерти.
И щебетали, как птицы, осколки,
Красные клювы вонзавшие смело
В землю, в тело, в траву подростковую.
Я утром понял: сад смерти.
Но не было страха - цвел смертный сад,
И двигалось тело провидчески мудро...
Оглохли разрывы.
Сильный ослаб.
Я утром понял,
Что это утро.

[St.Absinthia]

Я в общем как-то замечала, что мой младший братец пишет стихи, и совсем неплохие. Но то, что я прочла у него сейчас... я в полном офигении (а девок-то, девок...уууу).


Слова

Слова пусты,
А вы,
Те,
Для кого слова,
Не просто буквы, слоги -
Боги!
Ими полны.
Полны,
До мозга кости,
Дна души,
До крайнего угла сознания.
Все ваше знание -
Знание слов.
И смотрите поверх голов,
Петухом,
Горделиво вскинутой шеей.
Пусть -
Проповедуйте богов.


Ольга (прим.: разумеется, не я)

Под монохромное гудение машин,
Под отражение луны в снегу и лужах,
Не возникает изумительных картин,
А ветер мартовский порохи снега кружит.

Пусть завтра будет много холодней,
Пусть завтра грязь замерзнет ненадолго,
Эти остатки белых зимних дней,
В душе не будут отдаваться колко.

Под монохромное гуденье снежных луж,
Пусть отражается холодная луна.
В моей душе не будет больше стуж -
Я знаю - где-то, улыбается Она.

//многое меняется


Наталье вместо здрасте

помогите...
почти во всех моих скитаньях
вы были пусть не путевой,
но все таки
единственной звездой.
и направляли, помогали,
а где-то
просто
промолчали.
в который раз
я в вас нуждаюсь.
я не поэт,
а бездарь,
каюсь.


Наталья и МакДи

нынче с утра у нас новый пророк,
друг утопился в канаве гнилья,
смотрит на нас с высоты полынья,
труп, зажмурив пустые глаза.

сиплой душой убежим на восход,
вызовем сон в спокойных умах,
а на истерзанных веком телах,
однажды построят жилые дома.

наш леденящий листы кровоток,
не раз еще будет взрывать города,
резать мосты, или жечь провода,
ржавой рукою срисовывать страх.

выбьем вовнутрь туннеля проход,
вырвем из сердца глупые стены,
будут красивыми громкие вены
криком отрежем огни до утра.

по лицам моим пробежится поток,
мы больше не будем срисовывать свет,
найду и продам нам мира ответ:
чем может питаться живая вода.

свежей душой ждем заката приход,
выстрижем ум в безудержных снах,
а на истерзанных телом веках,
оставим печать, оставим себя.

белою сажей исписан листок:
на нем моя ода синильному небу,
безумному слову, рыбе и хлебу.
главное - шире зажмурить глаза.


Дарья

в двух секундах ходьбы нарисовано небо,
если бы... ложь.
лишь прахом,
вставать,
метаться, искать.
найти человека нездешнего слога.
замену для бога,
природы, генсека -
нетленных идиллий прошедшего века.
огнем лить,
по белым,
несметным,
телам!
разрезать пополам,
на пятые трети...
сбежать, прогореть,
и упасть.

[Beth]

люблю лирику... вот немногое из того, что нравиться....

Она так любила, закутавшись в тёплый плед,
Забраться с ногами на старый протёртый диван
Слегка приглушить абажуром торшерным свет
И, в тысячный раз, перечитывая роман,
Сентиментально всплакнуть над чужой судьбой,
Тихонько вздыхать: «Вот бы встретить такого, как он…
Такого, чтоб в дальние страны увёз с собой…»
Потом улыбнуться грустно: «Всё блажь и сон…»
Она так любила смотреть сквозь стекло на дождь
И пить горький кофе /а может с жасмином чай/…
Поверь, он приедет, кого ты так долго ждёшь,
Ты только почувствуй его и душой узнай.
Он тоже мечтал о тебе столько долгих лет…
Спокойствием напускным маскируя дрожь,
Увидев тебя, он негромко шепнёт: «Привет.
Ты знаешь, я тоже люблю заоконный дождь…»

Женя Ренар



Я… свяжу тебе жизнь…
Из пушистых мохеровых ниток…
Я… свяжу тебе жизнь…
Не солгу ни единой петли…
Я… свяжу тебе жизнь…
Где… узором по полю молитвы…
Пожелания счастья…
В лучах… настоящей любви…
Я… свяжу тебе жизнь…
Из веселой меланжевой пряжи…
Я… свяжу тебе жизнь…
И потом… от души подарю…
Где… я нитки беру?
Никому… никогда… не признаюсь…
Чтоб… связать… тебе жизнь…
Я… тайком распускаю… свою…

Валентина Беляева


Незаметно, вдали от всех.
Не дождавшись последней крошки,

Грустным мявканьем вызвав смех.
Исчезая в бездушных подвалах,

обернувшись на яркий свет.
Забирая с собой немало,

они так и не скажут ответ.

Мы не сразу поймем, что случилось,
куда делся холодный нос?
И лишь сердце тревожно забилось,
но не трется о ноги хвост.

Позовешь, и заглянешь за шторы,
под диван, но не сможешь найти.

Сеткой шрамов на коже узоры -
это карта, где кошку найти.

И ты вспомнишь, как мягко ступая,
она кралась к постели твоей.
От беды и невзгод защищала,
и бросалась на подлых людей.

Как скучала, ждала, как грустила.
Как мурлыча сквозь сон, на руках,

Она нежность, заботу дарила,
забываясь в уютных снах. . .

Только как умирает кошка?

И от рук малолетних скотов.

Уползая со сломанной лапкой,
оставляя по следу кровь. . .

В мягком свете разбросанных звезд,
не мяукая, лижет рану.

Она знает что значит любовь. . .
только нам объяснять не станет.
И за полночью бросит стараться.
В небо глянут два узких зрачка.

Она знает, что надо прощаться. . .

взгляд зеленый погас навсегда. . .
автор неизвестен мне


Красивая женщина – это профессия.
И если она до сих пор не устроена,
ее осуждают и каждая версия
имеет своих безусловных сторонников.
Ей, с самого детства вскормленной не баснями,
остаться одною а, значит, бессильною,
намного страшнее, намного опаснее,
чем если б она не считалась красивою.
Пусть вдоволь листают романы прошедшие,
пусть бредят дурнушки заезжими принцами.
А в редкой профессии сказочной женщины
есть навыки, тайны, и строгие принципы.
Идет она молча по улице трепетной,
сидит как на троне с друзьями заклятыми.
Приходится жить – ежедневно расстрелянной
намеками, слухами, вздохами, взглядами.
Подругам она улыбается весело.
Подруги ответят и тут же обидятся…
Красивая женщина -это профессия,
А всё остальное – сплошное любительство!

Роберт Рождественский

[Dante810]

Но прошлой ночью я молился,
Бежав от сновидений вещих.
Я мучился, терзался, бился
Средь мыслей темных и зловещих:
Жестокий мир, толпа слепая
И те, кого я презираю, -
Они одни сильны, я знаю!
Отмстить мешает чья-то воля -
Душа сжимается от боли!
Любви, сплетенной с отвращеньем,
На этом свете нет прощенья.
Припадки злобы! Всплеск раздора!
И власть насилья и позора!
Ну что ж, дела я отодвину -
Бессмысленно с судьбою спорить.
Не знаю, выстою иль сгину,
Но наша боль, вина и горе -
В стыде великом, в жгучем страхе -
Они нам служат вместо плахи.
С.Т.Колридж

[Mignonette]

Саша Черный.

"Недоразумение".

Она была поэтесса,
Поэтесса бальзаковских лет,
А он был повеса,
Повеса и пылкий брюнет.
Повеса пришел к поэтессе,
В полумраке дышали духи.
На софе как в торжественной мессе
Поэтесса гнусила стихи.
«О, сумей огнедышащей лаской
Оживить мою сонную страсть!
К пене бедер за алой повязкой
Ты не бойся устами припасть!
Я свежа как дыханье левкоя!
О, сплетем же истомности тел!…»
Продолжение было такое,
Что курчавый брюнет покраснел.
Покраснел, но оправился быстро.
И подумал: «Была ни была!»
Здесь не думские речи министра,
Не слова здесь нужны, а дела!»
С несдержанной силой кентавра
Поэтессу повеса привлек.
Но визгливо-вульгарное «Мавра!»
Охладило могучий поток.
«Простите… — вскочил он,　— вы сами…»
Но в глазах ее холод и честь:
«Вы смели к порядочной даме
Как дворник с объятьями лезть».
Вот чинная Мавра. И задом
Уходит испуганный гость.
В передней растерянным взглядом
Он долго искал свою трость.
С лицом белее магнезии
Шел с лестницы пылкий брюнет.
Не понял он новой поэзии
Поэтессы бальзаковских лет.



Дилан Томас

Кто
Ты такой,
Рождённый в той
Комнате за стеной?
Так громко для меня это было,
Что я слышал, как распахнулось лоно,
Слышал, как над призраком пролетела тьма,
Слышал, как сын плюхнулся там за стенкой тонкой,
Что даже тоньше, чем косточки у перепёлки,
В крови рожденья, в незнакомом верченье
В горенье и столкновенье времён,
Склоняя не перед крещеньем
Оттиск сердца людского,
А только перед той,
Благословившей
Дикого ребёнка
Тьмой.

[BDSM]

А. Блок В ресторане
В ресторане

Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре - фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как нёбо, аи.

Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: "И этот влюблён".

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки...
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки...

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка...
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: "Лови!.."
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.