"Меж Тьмой и Светом"

[Кэролайн]

- Мне казалось, лорд, мы уже объяснили Вам, что наш сын не виновен в гибели графини Кристин! – холодно, но с нотками гнева, ответила гостю Лея, - Против него нет никаких доказательств, а потому я настоятельно прошу Вас покинуть наш дом!



- Вы не имеете права выставлять меня за дверь! – уже не сдерживая гнева, воскликнул лорд Глостер, - Я посланник Великого трибунала и выполняю здесь его волю!

- Боюсь, Вам придется выполнять его волю в каком-нибудь другом месте… - ледяным тоном поддержал супругу Вильгельм, – И потом, с каких это пор, Великий трибунал высылает только одного представителя для задержания такого опасного преступника, как мой сын?


- Да! – зло подтвердила Лея.
- Да! – повторила за ней Марика.
- Вот именно! – проявила большую оригинальность Агата.



- Так, где же сам обвиняемый?! Он на столько труслив, что прячется за спинами женщин и родного папочки? – окончательно выйдя из себя, прорычал лорд Глостер, - Если он не виновен, пусть выйдет и сам заявит об этом!

И тут Анкель уже не выдержал. Нажав на корешок нужной книги, он открыл потайную дверь, и, покинув укрытие, встал рядом с матерью.



- Я здесь, Девин, и готов дать тебе показания. В день убийства моей кузины и ее друга, я уже плыл на пароходе, в гробу, тем более, я, как и большинство нам подобных не прогуливаюсь днем! – с сарказмом произнес он, - А потому поджечь склеп мог лишь кто-то из смертных! Так что, вместо того чтоб тратить время на личную месть, ты лучше бы искал настоящих убийц в Англии!



- Да, ты не поджигал склеп! – в ярости закричал Глостер, буквально зеленея от ненависти, - Но это ты убил ее! Ты убийца! Ты подверг Кристин опасности своими многочисленными связями со смертными женщинами! А потому я заберу тебя, и пусть Старейшины определяют степень твоей вины!



- Никто не смеет угрожать моему сыну в этом доме! – внезапно пришла в ярость Лея, - И если Вы, лорд, хотите его забрать, то Вам придется в начале перешагнуть через мое мертвое тело!
Графиня угрожающе обнажила клыки и сделала шаг вперед.
- И мое! – зло прошипела Марика, став похожей на дикую кошку.
- И мое тоже! – черные глаза Агаты полыхнули гневом.
- Настоятельно советую Вам уйти, лорд, - тоже обнажив белые клыки, процедил Вильгельм, - Пока еще не стало поздно…
Анкель злорадно оскалился, заметив, как страх промелькнул в зеленых глазах Глостера, когда тот отшатнулся к двери.



- Я ухожу… - сквозь зубы процедил посланник трибунала и, бросив на Анкеля ненавидящий взгляд, добавил: - А с тобой, щенок, мы еще встретимся!
Выходя, он с такой силой хлопнул дверью, что у стоящих перед ней рыцарских доспехов со звоном упали на пол мечи.

Голос большинства в этом споре явно сыграл решающую роль.

[Dia]

ого, сама симов "отрисовывала" ?
это ж сколько дней надо, что бы такое создать ...

[Кэролайн]

ого, сама симов "отрисовывала" ?
это ж сколько дней надо, что бы такое создать ...

Да, и не только симов но и перекраски предметов, одежды, глаз кожи, мейкапа, украшений, полов и стен. Весь "Черный замок" моих рук дело))) И изба со всеми обоями и полами. Предметы сама делать не умею, только перекраски... Так что зацените мое детище, не только как литературу, но и как арт))))

[Dia]

Кэролайн,
дааа.... меня прям поразило
уважаю)

[Кэролайн]

Читать довольно интересно, о чем свидетельствует то, что хочется знать, что будет дальше, даже если б и без картинок, хотя так, конечно, гораздо лучше)) тем более сама этой игрой баловалась когда-то (правда жутких уродов делать веселей) если про худ. оформление - мне больше всего нравятся дамы. Анхель вызывает некоторые хм.. ассоциации, если честно, хотя то, что сделано хорошо, не оспорить) На уровне, я прилично повидала сереалов.

Ой, СПАСИБО! Мне так приятно! Только не надо моего эстета Анкеля с геем сравнивать... ))) Он просто родился в 18 веке, вот и не отвык еще от косметики)))
И вообще я старалась сделать анимешного мальчеГа такого... вот он и вышел несколько женственным... продукт "Галантного века"

[Кэролайн]

Серия пятая: «Красавица и чудовище» часть первая:

После успешного выдворения лорда Глостера все обитатели замка Ля Морт бурно праздновали это событие до самого рассвета. Вильгельм достал бутылку вина пятидесятилетней выдержки и, смешав его с кровью молодой жертвы, раздал бокалы членам семьи. Алкоголь вампиры употребляют крайне редко, но Анкелю нравилось, как он согревает все внутри, заставляя вспомнить смертную юность. И потом, после бокала вина ему всегда снились самые яркие и приятные сны.
Атласная обивка гроба пропиталась ароматом французских духов и сухих роз, засыпать в нем было легко и уютно, закрыв глаза, младший граф де Ля Морт сразу же представил образ своего нежного белокурого ландыша, который не оставлял его до самого рассвета.

А как только солнце скрылось за горизонтом, Анкель первым покинул склеп, так сильно ему не терпелось поскорее узнать, доставил ли слуга платье, что было заказано им два дня назад. Увидев же красивую коробку на своем столе, граф обрадовался почти, как ребенок новой игрушке. Открыв коробку, он принялся рассматривать украшенный розами и тонким кружевом, голубовато-розовый шелк, наслаждаясь его невероятной легкостью и приятной прохладой. Но тут взгляд Анкеля привлек яркий контраст нежной ткани платья и его собственных, длинных, покрытых черным лаком ногтей. Пожалуй, столь экстравагантная деталь внешности могла испугать юную Анну, а потому, скрепя сердце, вампир решил от нее избавиться, во всяком случае, на ближайшее время.





Последний раз, взглянув на безупречный маникюр, Анкель вооружился маленькими ножницами и изящной пилочкой для ногтей. Закончив сей скорбный труд, он собрал волосы в хвост, так как считал, что с такой прической будет удобнее осуществить задуманное. Но требовалось выждать еще немного, Агата и Марика должны были совершить отвлекающий маневр и тем самым обеспечить своему господину безопасный визит в дом священника.

Обитатели замка уже разошлись каждый по своим делам, так что в просторных залах и галереях стояла почти мертвая тишина. Покинув свою спальню, Анкель сел за старинное фортепьяно, выполненное когда-то на заказ, и великолепно сочетавшееся с резными деревянными панелями стен. Пальцы легко скользили по костяным клавишам, а мелодия, рожденная старинным инструментом, наполнила галерею, акустика которой делала звуки музыки еще глубже и прекраснее.



В своих мыслях Анкель уже парил в ночном небе, спускаясь к хижине, где, как в темнице, томился его нежный ландыш, и тут откуда-то сверху донесся дикий, полный ужаса, женский крик.





Волшебство момента было грубо и безвозвратно испорченно, и младший граф де Ля Морт вскочил, злобно оскалив зубы. Он ненавидел, когда ему мешают музицировать, а сейчас и вовсе пришел в ярость.



Быстро взбежал младший граф де Ля Морт по широким ступеням лестницы, ведущей на третий этаж, миновал еще одну, более мрачную галерею, и поднялся на самый верх, остановившись лишь перед дверью башни.







Каждый камень здесь был пропитан болью и страхом, Анкель еще помнил грязную, обнаженную девочку, что отдала ему свою кровь, получив взамен избавление от страданий. Нет, он не испытывал сожаления о том, что оборвалась ее короткая жизнь, он жалел лишь, что это произошло так гадко, уродливо и слишком рано. Вполне возможно, что через пару лет эта же девочка, могла найти свою смерть в его объятиях. Но это было бы совсем иначе… Теплой летней ночью, при полной луне, на берегу озера, она ушла бы в мир иной после только что пережитого любовного наслаждения, переполненная счастьем, и испытывая искреннее восхищение к своему нежному убийце.
Однако Вильгельм де Ля Морт не разделял пристрастия своего сына к высокому эстетизму охоты. Он предпочитал жестоко истязать, пойманных жертв, заставляя их кровь наполниться страхом и ненавистью. Эти сильнейшие человеческие эмоции дарили и без того могущественному графу все новые силы, делая его практически неуязвимым. Но как бы ни была заманчива перспектива, однажды превзойти в могуществе своего отца, Анкель все же никогда не опустился бы до такой грязной жестокости, ибо считал ее уродливой и безобразной, а значит неприемлемой для себя.

[Кэролайн]

Осторожно приоткрыв тяжелую дверь башни, граф заглянул внутрь. Он увидел девушку, руки которой были закованы в кандалы, свисающие с потолка на толстой цепи.



Она пронзительно кричала и извивалась под хлесткими ударами стека, словно звуки выстрелов разрезающими воздух.



Без эмоций истязал Вильгельм свою жертву, он просто замахивался и, словно прицелившись, наносил точный удар по исполосованной кровавыми бороздами хрупкой спине девушки.



Анкель закрыл глаза и явственно увидел мысли несчастной, ее искаженное мукой лицо, пересохшие бескровные губы и злорадную улыбку появившуюся на лице его собственного отца.





Ком подступил к горлу вампира, так отвратительно было ему это зрелище. Он уже хотел уйти прочь, подальше от этого места, как вдруг Вильгельм прекратил экзекуцию и, не заметив присутствие сына, поднялся по винтовой лестнице в самое верхнее помещение замка, где располагалась его магическая лаборатория.



Помедлив всего секунду, Анкель подошел к дрожащей девушке, и быстро освободил ее руки от кандалов. Теперь она стояла перед ним, бледная, заплаканная, в разорванном бедном платье.





Светло-зеленые глаза еще юной, но измученной и доведенной до отчаяния жертвы, смотрели на него со страхом и одновременно слабой надеждой.
«Все будет хорошо, Мария… никто больше не причинит тебе боль…» - Мысленно обратился он к несчастной девушке.
Заплакав от счастья, она прижалась к нему, как к своему спасителю.

[Кэролайн]

Анкель обнял ее хрупкое, израненное тело, одновременно заставляя жертву забыть боль и страх, а затем его клыки вошли в ее сонную артерию.





Горячая кровь потоком хлынула в горло вампира, утоляя голод и даруя новые силы, и у этой крови действительно был иной - особый пряный привкус. Он даже показался приятным, но затем нечто подобное опьянению на несколько прекрасных мгновений затмило Анкелю разум.

Наконец, все было кончено. Он насытился, как никогда прежде, а умирающая девушка медленно опустилась на черные каменные плиты пола.

Несколько секунд она еще держалась рукой за порванное горло, протягивая другую к своему убийце, словно прося помощи.



Кровь струилась у нее между пальцев, стекала по груди, пропитывала ткань платья.



Вскоре несчастная упала набок, а затем ее тело замерло навсегда, а широко открытые светлые глаза остекленели, но все еще продолжали смотреть куда-то вверх.







Анкль отвернулся от мертвого тела, вытер кружевным платком испачканные в крови губы, а затем быстрым шагом покинул мрачное помещение башни.

Новорожденная весенняя ночь была переполнена сотнями тонких ароматов, а звуки распускающихся на деревьях почек, журчания воды в фонтане и пение ночных птиц, сливались в одну несравненно прекрасную мелодию.





Стоя на крыше замка, Анкель наслаждался всей этой многогранной красотой ночи, а затем он обратился в летучую мышь и, раскинув крылья, устремился вниз в свободном полете.



От свиста ветра, сердце замирало в груди, сила и радость переполняли все его существо, он парил над садом, над горами и деревнями, приближаясь к домику своей юной избранницы.

[Кэролайн]

Маленькая деревенька укрылась в тихой туманной долине. Сон окутал низкие домики, и только в некоторых из них еще горели свечи, бросая на стекла оранжевые блики, столь чужеродные средь холодных красок весенней ночи. Тихо было в деревне в этот поздний час, лишь гулко ухал филин в ближайшем перелеске, да в каком-то дворе лаял и завывал голодный пес.
Бесшумно ступал Анкель по сырой от росы земле, сгустившийся туман надежно укрывал его темный силуэт от глаз загулявшихся допоздна крестьян.
Не спеша, приблизился он к знакомой хижине под соломенной крышей, и тотчас ощутил до боли знакомый и прекрасный запах.



Это был ее запах – совершенный, ни с чем не сравнимый, божественный аромат.
Еще мгновение и вампир уже стоял на ветхом крыльце. Как убого было ее жилище! Как не соответствовало оно той хрупкой и изысканной красоте, которой обладала юная дочь священника. Но Анкель был уверен, что сегодня исправит это досадное несоответствие, навсегда забрав девушку в свой величественный родовой замок.

Юную Анну он застал у печки, склонившейся над кастрюлькой и помешивающей в ней что-то, неприятно пахнущее чесноком. С задумчивым видом девушка водила деревянной ложкой по краю закопченной посудины и, время от времени, подсыпала в содержимое соль.

Едва проникнув в ее мысли, Анкель не смог сдержать улыбку, его избранница вспоминала сейчас свой прекрасный сон, и хоть и стыдилась, что не рассказала о нем отцу, в тайне надеялась вновь увидеть загадочного и милого ее сердцу ночного гостя. Вонючая жижа в ее кастрюльке уже бурно кипела, а Анна продолжала мечтать и солила, солила, солила...

«Мда… Эти нежные ручки не созданы для грубой работы по дому…» - с любопытством наблюдая за девушкой, подумал вампир: «Они созданы для поцелуев и золотых колец с брильянтами и сапфирами… И я немедленно заберу мой нежный ландыш из этого убогого места, чтоб дать ей все то, чего она на самом деле заслуживает…»



Анкель бесшумно отворил дверь, и вошел в избу. Не сразу Анна увидела подкравшегося к ней вампира, а когда обернулась, почувствовав чье-то присутствие, было уже слишком поздно.



Граф де Ля Морт навел морок на несчастную девушку, заставив ее выронить плошку с похлебкой и упасть без чувств. Затем он поднял ее на руки и вынес спящей из дома, на встречу ночной прохладе.











Туман сделался еще гуще, и теперь для любого, кто посмотрел бы в их сторону, было бы видно лишь едва различимую тень в сине-сиреневом облаке, быстро плывущем над землей.

[Кэролайн]

Серия пятая: «Красавица и чудовище» часть вторая:

Дорогие белые свечи тихонько потрескивали в золотых настенных канделябрах, распространяя по комнате, едва уловимый, пряный аромат. За высокими окнами, завешанными золотисто-алым атласом портьер, давно царила глухая, безлунная ночь, где-то в лесу завывали волки, не настигшие свою добычу, а здесь, в просторной спальне, правили бал тишина, уют и царственная роскошь.

Анкель стоял у огромной кровати с резными спинками и не сводил глаз со спящей девушки в изысканном, розово-голубом платье.



Она лежала, раскинув руки и изящно повернув голову, что, только подчеркивало нежную красоту ее лица. Но при всей своей женственной грации, девушка казалась такой невинной и непосредственней, совсем, как дитя.



С улыбкой наблюдал младший граф де Ля Морт за тем, как равномерно вздымается девичья грудь, затянутая в высокий корсаж, вспоминая свои старания по превращению Золушки в прекрасную принцессу.



Но теперь от прежней послушницы-Анны не осталось и следа, миниатюрные ножки он бережно обул в обшитые шелком туфельки, волосы уложил в замысловатую прическу, а нежную шейку украсил бархоткой с кружевом и драгоценным опалом.
Словно первый весенний цветок, расцвела юная Анна, преобразилась, как бабочка, расправившая красочные крылья, и подобно лепесткам роз, была ее нежная, шелковистая кожа.

Много красавиц видел за свою жизнь бессмертный граф, но никогда не встречалась ему столь чистая в помыслах девушка, даже не ведающая, какой властью обладает она над мужчинами. И именно потому все еще стоял он, не сводя глаз со своей юной гостьи, не решаясь потревожить ее покой.

Но наведенный сон уже рассеялся, и девушка, наконец, проснулась. Открыла она глаза, светло-голубые, как небо в ясный весенний день и, приподнявшись на кровати, изумленно огляделась вокруг.
И вновь не смог сдержать Анкель улыбку, наблюдая за ее осторожными движениями, на испуганную лань была похожа сейчас прекрасная Анна.







Окончательно пробудившись, невинное создание обратило свой взор на хозяина замка, и к изумлению во взгляде голубых глаз добавились смущение и настороженность. Затем, Анна обратила внимание на свой необычный наряд.
- О, Боже… откуда все это? – она уже была готова испугаться, - Что это за место?
И вновь взглянув на стоящего у кровати мужчину, девушка словно вся сжалась.





- Ты в моем замке, дитя, – с улыбкой ответил Анкель, и протянул руку, помогая своей гостье подняться с кровати, - Тебе не чего бояться. Ведь ты меня помнишь?

- Да, я помню Ваше лицо, а имя... – Анна смутилась, - Как Ваше имя?
- Я граф Анкель, неужели ты все же забыла меня? – ласково глядя в глаза девушке, укорил вампир.



- Нет… - Анна стыдливо опустила взгляд, - я помню Вас, господин, Вы приходили ко мне во сне…

- Верно, дитя, я снился тебе, а ты мне! И то был самый прекрасный из моих снов! – он вновь улыбнулся и взял руку девушки в свою.