Husky73
10.01.2011, 06:35
3-5-7
В небольшой комнате, расположенной где-то в глубине чудовищного сплетения бетонного кишечника типичного правительственного здания, горит стоящая на столе лампа. Дешевая штука с зеленым абажуром, из тех, что помнили еще Рузвельта, когда он был кандидатом, даже лампочки к ней идут из старого ящика на складе, осталось еще три штуки, больше таких не делают. Такой же дешевый письменный стол, переживший изготовившего его столяра, фабрику, на которой его сделали и даже город, в котором была эта фабрика. Зато алюминиевая инвентарная табличка, на которой уже несколько раз перебили номера (последний раз – когда Уотергейт еще был новостью), была на месте.
Стены в два цвета: состарившийся голубой и пропитанная нескончаемой пылью и сигаретным дымом некогда белая штукатурка. Скрипучий деревянный пол, два раздолбанных стула (непарные, один на колесиках, с продранной на спинке обивкой, второй – расшатанный деревянный, с рыжей кожей, протертой и растрескавшейся). Обстановка не Версаль.
В комнате находятся двое.
Один – высокий, поджарый, повесивший свой темно-серый пиджак на спинку стула, под рубашкой цвета сливок, поверх которой надета «сбруя» с «глок-18», угадываются мускулы пловца или гимнаста. Галстук в три полоски ослаблен, на остром подбородке с длинной ниткой старого пореза – вечерняя щетина. С кармана свисает карточка с фото, гербом и крупной надписью – «Агент Энтони Б. Джордано», и прочая информация, но шрифт мелковат, чтобы прочесть отсюда. Когда носитель карточки наклоняется вперед, видно, что у него угольно-черные волосы и внимательные, усталые серые глаза, нос с легкой горбинкой – он очень напоминает породистую гончую.
Второй сидит прямо, не попадая в конус света, видны только его руки, торчащие из манжет винно-красной рубашки и темно-серого, почти черного пиджака. И рубашка, и пиджак будут, пожалуй, раз в десять дороже тех, которые носит мистер Джордано. Левая рука с безупречно отполированными ногтями лежит неподвижно. Более того, можно сказать, что она лежит монументально, как если бы она была высечена из мрамора в человеческий рост: ее вес, совершенно запредельный для нормальной человеческой руки, кажется, составляет несколько тонн. Единственное движение, исходящее от нее – мерное, мертвенное поблескивание дергающейся по кругу секундной стрелки на циферблате дорогих часов, которых иному человеку хватило бы на часовой магазин и машину. Правая рука ведет себя чуть живее: если присмотреться, то видно движение, которыми указательный палец отбивает бесшумный ритм, один раз в три секунды. Была такая пытка - капли ледяной воды, падающие на затылок.
Агент Джордано читает, немного подсевшим голосом, документы, лежащие в раскрытой перед ним папке.
- Патрон .357 Магнум был разработан компанией Смит и Вессон в 1934 году и с тех пор получил весьма широкое распространение благодаря сочетанию высокой мощности, точности, пробивного и останавливающего действия.
Черно-белая фотография.
- Дэниэл Фитцрой Бойнс, он же «Дэнни Мик», главарь ирландской организованной преступности нашего города во времена «сухого закона». Потомственный преступник, по имевшимся данным, обладавший состоянием в несколько миллионов долларов, тех долларов, сделанным на контрабанде спиртного. Убит в 1935 году. Смерть наступила в результате выстрела с дальнего расстояния из револьвера под патрон .357 магнум, пуля попала в левый глаз и пробила мозг, вот здесь, как видите, этим самым мозгом залит весь левый угол кадра. Миллионы Бойнса, которые он хранил в наличных, так и не были найдены.
Руки Джордано пошарили в папке, вытащили еще одно фото, с прикрепленными к нему несколькими листками машинописного текста.
- Джеймс Руби, настоящее имя – Яков Рубинштейн, он же «Джимми Малыш», «Шутник», родился в семье еврейского эмигранта, на пароходе. Босс еврейской преступной группировки, «правившей» городом с 1935 по 1939 годы. Застрелен в декабре 1939, на выходе из ночного клуба «Свинглайн». Один выстрел из револьвера, пуля попала в левый глаз, прошла навылет и смертельно ранила его помощника, Барри «Большого Б» Блюма.
На фото – человек в светлом пальто, лежащий на тротуаре. Рот открыт, руки со скрюченными пальцами торчат вверх, будто пытаются за что-то ухватиться.
- Смерть Руби произошла во время расследования, которое ФБР вело в связи с отмыванием денег и центральной фигурой в нем был Руби. Номера счетов ушли в могилу вместе с убитым.
Агент посмотрел в темноту, туда, где предположительно, находились глаза его визави. Молчание.
- ОК, 1946 год, убийство Антонио Лацетти, второго человека в семье Фиорентино. Его труп был подброшен к ресторану «Гварди». 56 огнестрельных ранений, в него опорожнили несколько автоматных магазинов и…
Фотография – стальной стол, на нем изорванное пулями тело, на его правой руке не хватает безымянного пальца. Голову придерживает руками в резиновых перчатках прозектор в черном фартуке. Вместо левого глаза у тела дыра.
- И, как видите, 57-е в левый глаз из револьвера, тот же .357. Эксперты затруднились сказать, был ли это первый или последний выстрел. Точно так же затруднительно было ответить на вопрос, куда делись двести двадцать фунтов нацистского золота, которые люди Лацетти контрабандой ввезли из Европы.
Цветная фотография. Седой мужчина в яркой «гавайской» рубахе лежит ничком на белом гравии, неловко подвернув под себя руку, в другой руке поводок, маленькая собачонка, вопросительно смотрящая на убитого хозяина. С одной ноги слетела летняя туфля. Вокруг головы – круг пропитанный кровью.
- Джек Фиорентино, 1961 год. Считается, что его убили представители «старой школы» за то, что Фиорентино начал заниматься продажей наркотиков. Убит вечером 20 июля, когда вышел погулять со своим тойтерьером Тинки. Выстрел с близкого расстояния, пуля вошла через левый глаз и вышла через заднюю часть головы, расплющившись о стену. Тоже .357. В ходе расследования обстоятельств гибели выяснилось, что пропала принадлежавшая ему коллекция картин мастеров Возрождения, которая потом, в 1972 году, всплывет на аукционе и будет продана за несколько десятков миллионов фунтов стерлингов.
Пауза. Шорох бумаг, еще несколько фото. Пышная постель, торчат ноги в носках.
- Это интересно. Аарон Патрик Уэллс, бывший агент ЦРУ, подозревавшийся в причастности к делам в «золотом треугольнике» при администрации Никсона. В его личном деле вымарано больше страниц, чем в моем – написано. Задушен в спальне отеля «Беверли» в 1974 году, после чего был произведен выстрел в левый глаз с близкого расстояния из револьвера .357. Бывшая с ним в одном номере некая Эйприл Хикс, на тот момент 14 лет, утверждала, что отошла на 3 минуты в туалет, ничего не видела и не слышала. Кроме тела и следов на нем ничего найти не удалось. Был чудовищный скандал, своего рода «Уотергейт» с глушителем, нити вели в Сенат и чуть ли не в Белый Дом. Особую пикантность делу придает то, что примерно через тридцать минут после предполагаемого момента смерти Уэллса некто снял все деньги со всех счетов, принадлежавших ему и его двум сослуживцам по ЦРУ, Эдвину Росси и Марку Бергеру. Их тела найдут через сутки в сгоревшем трейлере в пригороде.
Джордано снова испытующе посмотрел на собеседника. Тишина, даже дыхания не слышно. Следующее фото – толстый усатый мужик сидит, понурившись, на полу, привалившись спиной к стене, украшенной пошлыми золочеными завитушками а-ля Людовик XIV. Белая футболка и стена забрызганы кровью.
- 1983 год, мистер Рейган на коне, а Бруно Эспиноза, руководитель пуэрториканской оргпреступности в нашем городе, решил сыграть в ящик. Я даже не буду называть причину, она уже здесь звучала раз пять или шесть – опять-таки выстрел в левый глаз. Пропали 40 миллионов долларов наличными, вся выручка за рекордную партию кокаина, поступившую в наш город.
Агент захлопнул папку.
- Я мог бы продолжать и дальше. В этой папке еще есть эпизоды из 1990, 1996, 1999 и 2005 годов. Везде один и тот же почерк - крупного преступника убивают выстрелом из одного и того же револьвера .357 магнум в левый глаз, а его деньги пропадают.
Если бы я расследовал эти разрозненные эпизоды, я предположил бы, что эта длящаяся уже 70 с лишним лет свистопляска является делом рук какой-то секретной организации, например профсоюза бывших полицейских, которые таким оригинальным методом очищают наш город. Я не верю в 100-летнего Кайзера Созе, убийцу убийц и охотника за охотниками. Такие традиции может поддерживать только организация, существующая дольше, чем длится обычная человеческая жизнь.
Но если бы мне хватило ума объединить все эти эпизоды в одно большое дело… Будь я умнее, я предположил бы, что суть этих преступлений не совсем в убийстве. У меня могло бы создаться ошибочное впечатление, что каждый раз жертву «доращивали» до товарной спелости и потом убирали. И, возможно, целью этой организации было просто зарабатывание денег: преступнику расчищали дорогу, делали из него крупного воротилу, позволяли заработать миллионы, инвестируя в него часть денег его предшественников, а потом «срывали с ветки» и повторяли цикл.
Палец правой руки замер, затем плавно опустился на поверхность стола. Голос, который зазвучал вслед за этим, можно было бы охарактеризовать как «бесцветный». Таким он и был – глубокий, но тусклый, почти лишенный модуляций, будто покрытый пылью, осторожный, как тигр, крадущийся ночью в джунглях.
- Это весьма интересная версия, мистер Джордано. Я надеюсь, что вы понимаете, насколько важно то, чтобы подобные мысли не пришли больше ни в одну голову?
- Да, сэр. Полностью понимаю.
- Все эти разрозненные факты… Избавьтесь от них. Пусть они будут погребены в архивах. В разных архивах. А кое-что можно отправить на утилизацию. Надеюсь, вы также понимаете, мистер Джордано, что теперь ответственность за них лежит на вас?
- Да, сэр. Понимаю и готов действовать.
- Хорошо. Вы получите причитающееся вам в конце недели. Что-то еще?
- Мистер Салливан, сэр… Это касается лично вас
Пауза. Тяжелая, плотная как железобетонный блок, нависший над головой.
- Да?
- Простите за столь скромный подарок...
Агент Джордано поставил на стол лакированную деревянную коробку и открыл крышку. Внутри, на зеленом бархате, тускло блестя вороненым телом, лежит револьвер.
- Он изготовлен в единственном экземпляре по персональному заказу. Никаких следов, никаких номеров, никаких зацепок. Полностью ручная работа. Здесь 50 патронов .44 Магнум.
Руки не сдвинулись не на миллиметр.
- Я прошу вас, сэр. Ради вашей безопасности - измените почерк, ведь вы же уже делали так в 1935 году…
В небольшой комнате, расположенной где-то в глубине чудовищного сплетения бетонного кишечника типичного правительственного здания, горит стоящая на столе лампа. Дешевая штука с зеленым абажуром, из тех, что помнили еще Рузвельта, когда он был кандидатом, даже лампочки к ней идут из старого ящика на складе, осталось еще три штуки, больше таких не делают. Такой же дешевый письменный стол, переживший изготовившего его столяра, фабрику, на которой его сделали и даже город, в котором была эта фабрика. Зато алюминиевая инвентарная табличка, на которой уже несколько раз перебили номера (последний раз – когда Уотергейт еще был новостью), была на месте.
Стены в два цвета: состарившийся голубой и пропитанная нескончаемой пылью и сигаретным дымом некогда белая штукатурка. Скрипучий деревянный пол, два раздолбанных стула (непарные, один на колесиках, с продранной на спинке обивкой, второй – расшатанный деревянный, с рыжей кожей, протертой и растрескавшейся). Обстановка не Версаль.
В комнате находятся двое.
Один – высокий, поджарый, повесивший свой темно-серый пиджак на спинку стула, под рубашкой цвета сливок, поверх которой надета «сбруя» с «глок-18», угадываются мускулы пловца или гимнаста. Галстук в три полоски ослаблен, на остром подбородке с длинной ниткой старого пореза – вечерняя щетина. С кармана свисает карточка с фото, гербом и крупной надписью – «Агент Энтони Б. Джордано», и прочая информация, но шрифт мелковат, чтобы прочесть отсюда. Когда носитель карточки наклоняется вперед, видно, что у него угольно-черные волосы и внимательные, усталые серые глаза, нос с легкой горбинкой – он очень напоминает породистую гончую.
Второй сидит прямо, не попадая в конус света, видны только его руки, торчащие из манжет винно-красной рубашки и темно-серого, почти черного пиджака. И рубашка, и пиджак будут, пожалуй, раз в десять дороже тех, которые носит мистер Джордано. Левая рука с безупречно отполированными ногтями лежит неподвижно. Более того, можно сказать, что она лежит монументально, как если бы она была высечена из мрамора в человеческий рост: ее вес, совершенно запредельный для нормальной человеческой руки, кажется, составляет несколько тонн. Единственное движение, исходящее от нее – мерное, мертвенное поблескивание дергающейся по кругу секундной стрелки на циферблате дорогих часов, которых иному человеку хватило бы на часовой магазин и машину. Правая рука ведет себя чуть живее: если присмотреться, то видно движение, которыми указательный палец отбивает бесшумный ритм, один раз в три секунды. Была такая пытка - капли ледяной воды, падающие на затылок.
Агент Джордано читает, немного подсевшим голосом, документы, лежащие в раскрытой перед ним папке.
- Патрон .357 Магнум был разработан компанией Смит и Вессон в 1934 году и с тех пор получил весьма широкое распространение благодаря сочетанию высокой мощности, точности, пробивного и останавливающего действия.
Черно-белая фотография.
- Дэниэл Фитцрой Бойнс, он же «Дэнни Мик», главарь ирландской организованной преступности нашего города во времена «сухого закона». Потомственный преступник, по имевшимся данным, обладавший состоянием в несколько миллионов долларов, тех долларов, сделанным на контрабанде спиртного. Убит в 1935 году. Смерть наступила в результате выстрела с дальнего расстояния из револьвера под патрон .357 магнум, пуля попала в левый глаз и пробила мозг, вот здесь, как видите, этим самым мозгом залит весь левый угол кадра. Миллионы Бойнса, которые он хранил в наличных, так и не были найдены.
Руки Джордано пошарили в папке, вытащили еще одно фото, с прикрепленными к нему несколькими листками машинописного текста.
- Джеймс Руби, настоящее имя – Яков Рубинштейн, он же «Джимми Малыш», «Шутник», родился в семье еврейского эмигранта, на пароходе. Босс еврейской преступной группировки, «правившей» городом с 1935 по 1939 годы. Застрелен в декабре 1939, на выходе из ночного клуба «Свинглайн». Один выстрел из револьвера, пуля попала в левый глаз, прошла навылет и смертельно ранила его помощника, Барри «Большого Б» Блюма.
На фото – человек в светлом пальто, лежащий на тротуаре. Рот открыт, руки со скрюченными пальцами торчат вверх, будто пытаются за что-то ухватиться.
- Смерть Руби произошла во время расследования, которое ФБР вело в связи с отмыванием денег и центральной фигурой в нем был Руби. Номера счетов ушли в могилу вместе с убитым.
Агент посмотрел в темноту, туда, где предположительно, находились глаза его визави. Молчание.
- ОК, 1946 год, убийство Антонио Лацетти, второго человека в семье Фиорентино. Его труп был подброшен к ресторану «Гварди». 56 огнестрельных ранений, в него опорожнили несколько автоматных магазинов и…
Фотография – стальной стол, на нем изорванное пулями тело, на его правой руке не хватает безымянного пальца. Голову придерживает руками в резиновых перчатках прозектор в черном фартуке. Вместо левого глаза у тела дыра.
- И, как видите, 57-е в левый глаз из револьвера, тот же .357. Эксперты затруднились сказать, был ли это первый или последний выстрел. Точно так же затруднительно было ответить на вопрос, куда делись двести двадцать фунтов нацистского золота, которые люди Лацетти контрабандой ввезли из Европы.
Цветная фотография. Седой мужчина в яркой «гавайской» рубахе лежит ничком на белом гравии, неловко подвернув под себя руку, в другой руке поводок, маленькая собачонка, вопросительно смотрящая на убитого хозяина. С одной ноги слетела летняя туфля. Вокруг головы – круг пропитанный кровью.
- Джек Фиорентино, 1961 год. Считается, что его убили представители «старой школы» за то, что Фиорентино начал заниматься продажей наркотиков. Убит вечером 20 июля, когда вышел погулять со своим тойтерьером Тинки. Выстрел с близкого расстояния, пуля вошла через левый глаз и вышла через заднюю часть головы, расплющившись о стену. Тоже .357. В ходе расследования обстоятельств гибели выяснилось, что пропала принадлежавшая ему коллекция картин мастеров Возрождения, которая потом, в 1972 году, всплывет на аукционе и будет продана за несколько десятков миллионов фунтов стерлингов.
Пауза. Шорох бумаг, еще несколько фото. Пышная постель, торчат ноги в носках.
- Это интересно. Аарон Патрик Уэллс, бывший агент ЦРУ, подозревавшийся в причастности к делам в «золотом треугольнике» при администрации Никсона. В его личном деле вымарано больше страниц, чем в моем – написано. Задушен в спальне отеля «Беверли» в 1974 году, после чего был произведен выстрел в левый глаз с близкого расстояния из револьвера .357. Бывшая с ним в одном номере некая Эйприл Хикс, на тот момент 14 лет, утверждала, что отошла на 3 минуты в туалет, ничего не видела и не слышала. Кроме тела и следов на нем ничего найти не удалось. Был чудовищный скандал, своего рода «Уотергейт» с глушителем, нити вели в Сенат и чуть ли не в Белый Дом. Особую пикантность делу придает то, что примерно через тридцать минут после предполагаемого момента смерти Уэллса некто снял все деньги со всех счетов, принадлежавших ему и его двум сослуживцам по ЦРУ, Эдвину Росси и Марку Бергеру. Их тела найдут через сутки в сгоревшем трейлере в пригороде.
Джордано снова испытующе посмотрел на собеседника. Тишина, даже дыхания не слышно. Следующее фото – толстый усатый мужик сидит, понурившись, на полу, привалившись спиной к стене, украшенной пошлыми золочеными завитушками а-ля Людовик XIV. Белая футболка и стена забрызганы кровью.
- 1983 год, мистер Рейган на коне, а Бруно Эспиноза, руководитель пуэрториканской оргпреступности в нашем городе, решил сыграть в ящик. Я даже не буду называть причину, она уже здесь звучала раз пять или шесть – опять-таки выстрел в левый глаз. Пропали 40 миллионов долларов наличными, вся выручка за рекордную партию кокаина, поступившую в наш город.
Агент захлопнул папку.
- Я мог бы продолжать и дальше. В этой папке еще есть эпизоды из 1990, 1996, 1999 и 2005 годов. Везде один и тот же почерк - крупного преступника убивают выстрелом из одного и того же револьвера .357 магнум в левый глаз, а его деньги пропадают.
Если бы я расследовал эти разрозненные эпизоды, я предположил бы, что эта длящаяся уже 70 с лишним лет свистопляска является делом рук какой-то секретной организации, например профсоюза бывших полицейских, которые таким оригинальным методом очищают наш город. Я не верю в 100-летнего Кайзера Созе, убийцу убийц и охотника за охотниками. Такие традиции может поддерживать только организация, существующая дольше, чем длится обычная человеческая жизнь.
Но если бы мне хватило ума объединить все эти эпизоды в одно большое дело… Будь я умнее, я предположил бы, что суть этих преступлений не совсем в убийстве. У меня могло бы создаться ошибочное впечатление, что каждый раз жертву «доращивали» до товарной спелости и потом убирали. И, возможно, целью этой организации было просто зарабатывание денег: преступнику расчищали дорогу, делали из него крупного воротилу, позволяли заработать миллионы, инвестируя в него часть денег его предшественников, а потом «срывали с ветки» и повторяли цикл.
Палец правой руки замер, затем плавно опустился на поверхность стола. Голос, который зазвучал вслед за этим, можно было бы охарактеризовать как «бесцветный». Таким он и был – глубокий, но тусклый, почти лишенный модуляций, будто покрытый пылью, осторожный, как тигр, крадущийся ночью в джунглях.
- Это весьма интересная версия, мистер Джордано. Я надеюсь, что вы понимаете, насколько важно то, чтобы подобные мысли не пришли больше ни в одну голову?
- Да, сэр. Полностью понимаю.
- Все эти разрозненные факты… Избавьтесь от них. Пусть они будут погребены в архивах. В разных архивах. А кое-что можно отправить на утилизацию. Надеюсь, вы также понимаете, мистер Джордано, что теперь ответственность за них лежит на вас?
- Да, сэр. Понимаю и готов действовать.
- Хорошо. Вы получите причитающееся вам в конце недели. Что-то еще?
- Мистер Салливан, сэр… Это касается лично вас
Пауза. Тяжелая, плотная как железобетонный блок, нависший над головой.
- Да?
- Простите за столь скромный подарок...
Агент Джордано поставил на стол лакированную деревянную коробку и открыл крышку. Внутри, на зеленом бархате, тускло блестя вороненым телом, лежит револьвер.
- Он изготовлен в единственном экземпляре по персональному заказу. Никаких следов, никаких номеров, никаких зацепок. Полностью ручная работа. Здесь 50 патронов .44 Магнум.
Руки не сдвинулись не на миллиметр.
- Я прошу вас, сэр. Ради вашей безопасности - измените почерк, ведь вы же уже делали так в 1935 году…