Разыскивая инфу для другого, наткнулась на уже готовый материал о Кики из Монпарнаса (наст. имя Алиса Эрнестин Прэн) (вот здесь). Честно, хотела писать про Мерлин Монро, но побоялась, что пока буду возиться потеряю ссылку или еще что-нибудь.


"Скрипка Энгра", один из самых известных снимков в истории фотоискусства - коллажное изображение Кики (Мэн Рей, 1924)

1925-й год. Знаменитый танцевальный зал Монпарнаса "Бюлье". По большой лестнице, не спеша, спускается Кики, оставляя на каждой ступеньке какую-нибудь часть своего костюма. Когда ступеньки кончаются, на ней нет ничего, кроме диадемы из страусиных перьев. Посетители в восторге. Таким изяществом обладает только монпарнасская знаменитость - Кики.

На фасаде отеля "Истрия" на улице Кампань-Премьер висит мемориальная доска с именами известных клиентов. Среди них - "Кики с Монпарнаса, натурщица и вдохновительница".
Подруга художников, сделавших 20 век, она и сама его сделала. Эрнест Хемингуэй, например, считал, что её влияние было сильнее, чем у английской королевы Виктории.

Кики родилась в Бургундии, в 1901 году - от типографской наборщицы и пришлого угольщика. Ее настоящее имя Алиса, фамилия, которую она носила по матери - Прэн, чтобы не вспоминать о беглом отце Максиме Легро. Все ее братья и сестры были незаконнорожденные, все от разных отцов, и будущая знаменитость с 12 лет трудилась то в типографии, то у переплетчика, иногда тачала солдатские сапоги, временами пекла хлеб. Но в один прекрасный день она бросила всю эту опостылевшую работу и пошла позировать скульптору.
Проведав о том, что её дочь раздевается при мужчинах, мать прокляла Кики, которой не исполнилось тогда ещё и шестнадцати. Её любовник, никому сейчас не известный художник, если ей не удавалось заработать денег, бил её и заставлял идти на панель. Но Кики проституткой не стала, разве что один раз, боясь вернуться без денег, она за три франка обнажила грудь перед гадким вокзальным стариком. А до славы оставалось немного.

Первым проблеском в её жизни стал роман с польским художником Морисом Менжинским. «Роскоши не было, - вспоминала Кики, - но мы были сыты». А туфли на три размера больше - пустяки!
Она подружилась со многими художниками из «Ротонды» и других кафе и поняла, что нашла свою среду. А затем были сеансы у Фуджиты, Модильяни, Сутина, Фриеза, Дерена, Пикассо - у всех знаменитостей Монпарнаса. Каждый схватывал что-то от её богатой натуры. Она сделалась парижской моделью номер один.

Не то, чтобы не было равных ей в красоте - с ней было весело, и Кислинг захлёбывался от хохота, когда она, развлекая его за мольбертом, передразнивала оперных певцов или целый оркестр.
Вероятно, тогда и пришла ей мысль петь в кабаре. Илья Эренбург вспоминал в книге "Люди, годы, жизнь": "Караваны туристов превратили Монпарнас в район ночных развлечений. В "Сигаль", "Жокее" танцевали до утра, а красавица Кики с глазами совы печально пела скабрезные песни, особенно выделяя непристойности...".
Мягко улыбаясь, она пела свой коронный номер: народную песенку, но с новыми словами монпарнасского поэта Десноса: "Девушки из Камаре уверяют, что все они девственницы, но ...".
Напевшись, Кики собирала деньги с клиентов, бродя по залу со шляпой одного из посетителей, "одолженной" в раздевалке.

Назовите любое знаменитое имя тех лет - Жан Кокто, Эрнест Хемингуэй, Марсель Дюшан, Фернан Леже - все были от нее в восторге, ценили ее артистизм, талант рассказчицы и наряды, которые она мастерила всегда сама.
Добавьте к этому ее лицо, обладавшее тем чудесным свойством, что новый макияж и смена прически делали Кики неузнаваемой.
Могли ли пройти мимо люди с фото- и кинокамерами?

В 1921 году на Монпарнасе поселились два друга - фотограф, художник и кинематографист Мэн Рей и художник Марсель Дюшан (тот, что в свое время подрисовал усики Джоконде и выставил перевернутый унитаз с подписью "Фонтан"). Роман Мэна Рея с Кики стал началом ее большой славы: она была главной моделью в его фотоэкспериментах, которые Рей называл рейографией (в честь себя) или дада-графией.
Получив поддержку поэта, сценариста, художника Жана Кокто, Ман Рей быстро занял одно из важнейших мест на Монпарнасе. Его шумные ссоры с Кики разносились по всем кафе перекрестка Вавен. Быть сфотографированным Мэном Реем - значило стать посвященным в парижскую знать.

Монпарнасские мастера были и первыми экспериментаторами в кино, а Кики стала одной из первых звезд экрана. Фернан Леже предлагал снимать фильмы, лишенные предварительного сценария, скрепляя картину «сочетанием ритмических образов». Эзра Паунд использовал в съёмках призматические линзы, дробящие лицо Кики на отдельные фрагменты: в кадрах мелькали ее глаза и рот, винные бутылки сменялись геометрическими фигурами, прыгала мебель и марионеткой дергался Чарли Чаплин. Ленты длинными не были (минут 15-20) и назывались в духе сюрреалистического времени: "Механический балет", "Бесчеловечный", "Возвращение к разуму".
Имя Кики отныне прочно связалось с техническим и эстетическим поиском в визуальных искусствах, а кадр из фильма "Звезда Моря" - Кики с розой в зубах - разошелся тиражом 300 000 экземпляров. (некоторые из фильмов есть здесь)

Она сама шила себе наряды и чужому вкусу подчиняться не любила. В один прекрасный день, когда Ман Рэй подарил ей два исключительно дорогих платья от Шапьярелли, она, не задумываясь, разрезала их пополам и моментально сшила разные половинки.
Ее фантазия не ограничивалась нарядами, румянами на коленях или четырьмя оттенками зеленых теней для глаз. Кики была еще и художницей. В 1927 году приятели устроили ее выставку.

В конце 20-х Ман Рей уговорил ее взяться за мемуары. Она и это сделала с блеском. Когда "Мемуары Кики" с восторженным предисловием Эрнеста Хемингуэя вышли из печати, тысячи поклонников осадили книжный магазин на бульваре Распай: за тридцать франков был обещан экземпляр мемуаров, автограф и поцелуй Кики. Английские и американские издатели бросились с предложениями перевода и наилучших гонорарных условий.

В 1929 году в Париж приехал Сергей Эйзенштейн, и хотя французы согласились на его лекцию в Сорбонне, в показе его лент было отказано. И тут Кики не задержалась со своими вполне левыми репликами:
"Правительства осознали невероятную силу творчества. Фильмы Эйзенштейна запрещены, потому что они опасны, опасна сила правды. Его гений вызывает страх у робких и восхищает тех, кто любит кино".

Трудно сказать, какого признания она добилась бы в дальнейшем, но грянул тот самый кризис 1929 года, похоронивший под собою всю художественную жизнь Европы и Америки. Рухнули огромные состояния, почти вся монпарнасская колония американцев - 25-30 тысяч человек - отправилась на родину. Минуло то время, когда туристы устраивали бури и веселые оргии в кафе на перекрестке Вавен. Парижу стало не до Кики.
Она, правда, по-прежнему пыталась петь перед редкими посетителями. Кое-как зарабатывала на вино и наркотики. Те двадцать лет, что предстояло ей прожить, - заполнены пустотой. Об этих годах никто не вспоминает.
Кто-то видел ее после Второй мировой войны: еле передвигая опухшие ноги, спившаяся, похожая на отравленную цыганку, бродила она в "Куполе" от столика к столику, навязываясь погадать.
Она умерла в пятьдесят лет, и похороны ее походили на грустное карнавальное шествие: ленты с надписями, золотые венки от кафе и ресторанов - этапы её легкой жизни. Но из друзей-художников, провожавших ее на нищенское кладбище Тиэ, пришел один лишь сентиментальный японец - Цугухару Фуджита.
Простая правда последних лет Кики не затмила для него ее чудного мифа.