Муза

[St.Absinthia]

Вот мы все о художниках да о фотографах, а как насчет моделей, натурщиц(ков)? Эти люди часто играли немаловажную роль как в творчестве, так и в жизни художников, являлись источником вдохновения и далее по списку.

[St.Absinthia]

Разыскивая инфу для другого, наткнулась на уже готовый материал о Кики из Монпарнаса (наст. имя Алиса Эрнестин Прэн) (вот здесь). Честно, хотела писать про Мерлин Монро, но побоялась, что пока буду возиться потеряю ссылку или еще что-нибудь.

"Скрипка Энгра", один из самых известных снимков в истории фотоискусства - коллажное изображение Кики (Мэн Рей, 1924)

1925-й год. Знаменитый танцевальный зал Монпарнаса "Бюлье". По большой лестнице, не спеша, спускается Кики, оставляя на каждой ступеньке какую-нибудь часть своего костюма. Когда ступеньки кончаются, на ней нет ничего, кроме диадемы из страусиных перьев. Посетители в восторге. Таким изяществом обладает только монпарнасская знаменитость - Кики.

На фасаде отеля "Истрия" на улице Кампань-Премьер висит мемориальная доска с именами известных клиентов. Среди них - "Кики с Монпарнаса, натурщица и вдохновительница".
Подруга художников, сделавших 20 век, она и сама его сделала. Эрнест Хемингуэй, например, считал, что её влияние было сильнее, чем у английской королевы Виктории.

Кики родилась в Бургундии, в 1901 году - от типографской наборщицы и пришлого угольщика. Ее настоящее имя Алиса, фамилия, которую она носила по матери - Прэн, чтобы не вспоминать о беглом отце Максиме Легро. Все ее братья и сестры были незаконнорожденные, все от разных отцов, и будущая знаменитость с 12 лет трудилась то в типографии, то у переплетчика, иногда тачала солдатские сапоги, временами пекла хлеб. Но в один прекрасный день она бросила всю эту опостылевшую работу и пошла позировать скульптору.
Проведав о том, что её дочь раздевается при мужчинах, мать прокляла Кики, которой не исполнилось тогда ещё и шестнадцати. Её любовник, никому сейчас не известный художник, если ей не удавалось заработать денег, бил её и заставлял идти на панель. Но Кики проституткой не стала, разве что один раз, боясь вернуться без денег, она за три франка обнажила грудь перед гадким вокзальным стариком. А до славы оставалось немного.

Первым проблеском в её жизни стал роман с польским художником Морисом Менжинским. «Роскоши не было, - вспоминала Кики, - но мы были сыты». А туфли на три размера больше - пустяки!
Она подружилась со многими художниками из «Ротонды» и других кафе и поняла, что нашла свою среду. А затем были сеансы у Фуджиты, Модильяни, Сутина, Фриеза, Дерена, Пикассо - у всех знаменитостей Монпарнаса. Каждый схватывал что-то от её богатой натуры. Она сделалась парижской моделью номер один.

Не то, чтобы не было равных ей в красоте - с ней было весело, и Кислинг захлёбывался от хохота, когда она, развлекая его за мольбертом, передразнивала оперных певцов или целый оркестр.
Вероятно, тогда и пришла ей мысль петь в кабаре. Илья Эренбург вспоминал в книге "Люди, годы, жизнь": "Караваны туристов превратили Монпарнас в район ночных развлечений. В "Сигаль", "Жокее" танцевали до утра, а красавица Кики с глазами совы печально пела скабрезные песни, особенно выделяя непристойности...".
Мягко улыбаясь, она пела свой коронный номер: народную песенку, но с новыми словами монпарнасского поэта Десноса: "Девушки из Камаре уверяют, что все они девственницы, но ...".
Напевшись, Кики собирала деньги с клиентов, бродя по залу со шляпой одного из посетителей, "одолженной" в раздевалке.

Назовите любое знаменитое имя тех лет - Жан Кокто, Эрнест Хемингуэй, Марсель Дюшан, Фернан Леже - все были от нее в восторге, ценили ее артистизм, талант рассказчицы и наряды, которые она мастерила всегда сама.
Добавьте к этому ее лицо, обладавшее тем чудесным свойством, что новый макияж и смена прически делали Кики неузнаваемой.
Могли ли пройти мимо люди с фото- и кинокамерами?

В 1921 году на Монпарнасе поселились два друга - фотограф, художник и кинематографист Мэн Рей и художник Марсель Дюшан (тот, что в свое время подрисовал усики Джоконде и выставил перевернутый унитаз с подписью "Фонтан"). Роман Мэна Рея с Кики стал началом ее большой славы: она была главной моделью в его фотоэкспериментах, которые Рей называл рейографией (в честь себя) или дада-графией.
Получив поддержку поэта, сценариста, художника Жана Кокто, Ман Рей быстро занял одно из важнейших мест на Монпарнасе. Его шумные ссоры с Кики разносились по всем кафе перекрестка Вавен. Быть сфотографированным Мэном Реем - значило стать посвященным в парижскую знать.

Монпарнасские мастера были и первыми экспериментаторами в кино, а Кики стала одной из первых звезд экрана. Фернан Леже предлагал снимать фильмы, лишенные предварительного сценария, скрепляя картину «сочетанием ритмических образов». Эзра Паунд использовал в съёмках призматические линзы, дробящие лицо Кики на отдельные фрагменты: в кадрах мелькали ее глаза и рот, винные бутылки сменялись геометрическими фигурами, прыгала мебель и марионеткой дергался Чарли Чаплин. Ленты длинными не были (минут 15-20) и назывались в духе сюрреалистического времени: "Механический балет", "Бесчеловечный", "Возвращение к разуму".
Имя Кики отныне прочно связалось с техническим и эстетическим поиском в визуальных искусствах, а кадр из фильма "Звезда Моря" - Кики с розой в зубах - разошелся тиражом 300 000 экземпляров. (некоторые из фильмов есть здесь)

Она сама шила себе наряды и чужому вкусу подчиняться не любила. В один прекрасный день, когда Ман Рэй подарил ей два исключительно дорогих платья от Шапьярелли, она, не задумываясь, разрезала их пополам и моментально сшила разные половинки.
Ее фантазия не ограничивалась нарядами, румянами на коленях или четырьмя оттенками зеленых теней для глаз. Кики была еще и художницей. В 1927 году приятели устроили ее выставку.

В конце 20-х Ман Рей уговорил ее взяться за мемуары. Она и это сделала с блеском. Когда "Мемуары Кики" с восторженным предисловием Эрнеста Хемингуэя вышли из печати, тысячи поклонников осадили книжный магазин на бульваре Распай: за тридцать франков был обещан экземпляр мемуаров, автограф и поцелуй Кики. Английские и американские издатели бросились с предложениями перевода и наилучших гонорарных условий.

В 1929 году в Париж приехал Сергей Эйзенштейн, и хотя французы согласились на его лекцию в Сорбонне, в показе его лент было отказано. И тут Кики не задержалась со своими вполне левыми репликами:
"Правительства осознали невероятную силу творчества. Фильмы Эйзенштейна запрещены, потому что они опасны, опасна сила правды. Его гений вызывает страх у робких и восхищает тех, кто любит кино".

Трудно сказать, какого признания она добилась бы в дальнейшем, но грянул тот самый кризис 1929 года, похоронивший под собою всю художественную жизнь Европы и Америки. Рухнули огромные состояния, почти вся монпарнасская колония американцев - 25-30 тысяч человек - отправилась на родину. Минуло то время, когда туристы устраивали бури и веселые оргии в кафе на перекрестке Вавен. Парижу стало не до Кики.
Она, правда, по-прежнему пыталась петь перед редкими посетителями. Кое-как зарабатывала на вино и наркотики. Те двадцать лет, что предстояло ей прожить, - заполнены пустотой. Об этих годах никто не вспоминает.
Кто-то видел ее после Второй мировой войны: еле передвигая опухшие ноги, спившаяся, похожая на отравленную цыганку, бродила она в "Куполе" от столика к столику, навязываясь погадать.
Она умерла в пятьдесят лет, и похороны ее походили на грустное карнавальное шествие: ленты с надписями, золотые венки от кафе и ресторанов - этапы её легкой жизни. Но из друзей-художников, провожавших ее на нищенское кладбище Тиэ, пришел один лишь сентиментальный японец - Цугухару Фуджита.
Простая правда последних лет Кики не затмила для него ее чудного мифа.

[St.Absinthia]

Был такой известный-преизвестный художник, Джон Эверетт Милле. И решил он однажды написать Офелию в ручье. Еще не мертвую, но уже не живую. И написал ведь, да так, что до сих пор считается лучшим "офелистом" всех времен и народов.

Сначала Милле писал с натуры реку Эвил в графстве Сюррей, сидя по одиннадцать часов в день под зонтом, едва защищавшим художника от солнца, и зачерпывая воду для утоления жажды прямо из реки. Однако творческие муки Милле были несравнимы со страданиями девушки, ему позировавшей.
Зимой в Лондоне он работал над фигурой Офелии, моделью для которой стала Элизабет Сиддел, во многом повторившая судьбу шекспировской героини. Элизабет пришлось не один день пролежать полностью одетой в ванне, подогреваемой снизу лишь несколькими масляными лампами. В результате Милле получил прекрасную картину, удостоившуюся самых высоких оценок экспертов, а Элизабет, увы, - воспаление легких. Милле откупился от разгневанного отца девушки суммой в 50 фунтов, но здоровье Элизабет, до того момента и так не особо крепкое, было окончательно подорвано.

Спустя несколько лет она становится возлюбленной, а потом и женой Данте Габриеля Россетти. В 1861 году у нее рождается мертвая девочка, а сама Элизабет, находясь в состоянии депрессии, начинает употреблять лауданум - распространенный в викторианской Англии наркотик-опиат. В 1862 году в возрасте 33 лет она умирает от передозировки - до сих пор неясно, была ли эта смерть несчастным случаем или же самоубийством. Россетти в порыве чувств бросил в гроб жены рукописи своих стихов, и они были похоронены вместе с ней. Однако через семь лет уже вполне утешившийся в союзе с другой женщиной Россетти пожалел об утраченных стихах и добился вскрытия фамильного склепа на Хайтгейтском кладбище с целью извлечения рукописей. У самого художника не хватило духа при этом присутствовать.

Россетти получил свои манускрипты вместе с локоном волос жены, но не достиг былых высот славы и всю оставшуюся жизнь жалел о содеянном. Элизабет Сиддел, бывшая модистка, ставшая талантливой художницей и поэтом и увековеченная на холстах прерафаэлитов, умерла той же смертью, что и Офелия, в чьем образе она позировала. Загадочная смерть, то ли самоубийство, то ли несчастный случай; состояние, близкое к сумасшествию. Возможно, именно внутреннее сходство судеб литературного персонажа и моедли объясняет как завораживающую силу картины, так и ее реализм - "Офелия" считается лучшим портретом Элизабет Сиддел, когда-либо с нее написанным.

Художник Уолтер Деверелл, открывший Элизабет Сиддел для прерафаэлитов и этим (невольно) решивший ее судьбу, называл ее женщиной с лицом ангела и глазами Медузы Горгоны, заставляющими цепенеть несчастных мужчин.

Весьма романтичная биография Лиззи Сиддел из журнала "Крестьянка" (есть еще такие долгожители на рынке дамских журналов!)

Сайт, посвященный Элизабет Сиддел (25 июля 1829 г. - 11 февраля 1862 г.), как можно догадаться, английский и на английском: Exploring Elizabeth Siddal: Beyond the Myth

Кроме истории жизни и попыток установить обстоятельства смерти Лиззи Сиддел-Россетти, на сайте есть небольшая подборка ее картин, рисунков и стихотворений. Сиддел выставлялась с пре-рафаэлитами на выставке 1857 года, и одна из ее картин уехала тогда в Штаты. Остальные работы Сиддел преимущественно скупались Раскиным, пытавшимся не дать ей умереть от туберкулеза. Биография Лиззи крайне отрывочна, убил последний факт: после рождения мертвой дочери она снова забеременела, буквально за несколько месяцев до смерти. Слишком большая доза лаунданума унесла сразу две жизни.

Вопрос, была бы Сиддел счастливее, если бы никогда не позировала Милле, останется без ответа. Но результат налицо.


Источник