Eternal

[Viktoria]

прошу тебя, остановись,
безумный век.
постой, опомнись, обернись.
ты- человек!
ведь был же им...
за что мы все настолько мимо?
на что сгодится этот дым
чужих имен, когда моё не помнишь имя?
в каких краях превознесут тебя
пустые факты?
и обменяют спесь твою в каких краях
на драгоценные дукаты?
не помня лиц, себя забыв,
боясь за кроткий перерыв
стать чем-то меньшим, чем-то хрупким,
пойти, обмякнув, на уступки,
не дай то Бог, вдруг совершить оплошность,
не удержаться, с высоты упасть,
плененный, словно груженая лошадь,
смиренно ты шагаешь в волчью пасть.

[Viktoria]

у меня внутри- всё дрожит,
сотни нервов,тысячи жил
каждый кем-нибудь дорожит,
если нет-значит зря жил.

безупречны и далеки
идеалы нутро жгут,
здесь калеки и старики
в счет людей не идут.

я не ангельски хороша
и не дьявольски даже,
всё, что есть у меня душа-
всё, что мнилось мне важным.

безупречны и далеки
дорогие и всех дороже,
идеалы не знают тоски,
и не плачут тоже.

каждый кем-нибудь дорожит,
если нет- значит зря жил,
я стараюсь из всех сил,
с идеалами не дружить.

[Viktoria]

города опустеют, стемнеет, и стихнет гул,
я налью тебе чаю, да ближе подвину стул,
мне везёт на трагедии, выслушай же меня,
в этой крепости каменной мне не прожить и дня.
все городят крепости вкруг себя.

я устала преграды строить и ненавидеть вслух,
почему каждый третий или второй хронически глух?
в этих улицах вряд ли найдешь и двух,
неспособых на грубость.
так моя беспросветная юность
протестует, горит и рвется,
что ж тогда всё, что мне остается
перегнуться через перила балкона,
притаиться и замереть на оном.

[Viktoria]

всё утихло, закончилось, ну не сжимай же так кулаки.
всё прошло. как в каком-то триллере. оборвались звонки.

овцы целы и в лес убежали волки
соберись, собери все свои осколки.

соберись, пусть истертая память в агонии бьется, ноет,
вскрылось главное, и теперь никто от тебя не скроет.

ты безумна, ты совершенна, ты бесконечна.
научись изменять мгновенье секунды на вечность.

соберись, собери все свои осколки,
они только лишь овцы, а мы среди них волки.

[Viktoria]

каждый гибнет в своей палате,
каждый ждет на своём перроне,
я вверяю себя первой встречной вороне
и смиренно жду дня расплаты.

каждый льнёт к своему близлежащему счастью,
каждый мирится или бьется,
я сгребаю всё то, что от них остается,
справедливо делю на части.

я привыкла к безликости новых пассий-
этот мир превозносит всегда с насмешкой,
извергая из острозубой пасти,
короля без короны и армию пешек.

[Viktoria]

может в следующий понедельник
или может в любой из назойливых дней недели
я заткну навсегда надоевший будильник
и до самой гибели мира не поднимусь с постели.

кроме самого важного, у тебя ещё куча дел,
к тридцати ты достигнешь всего, чего только хотел,
я скурю свою жизнь до последней затяжки, согнусь
под тяжелыми взглядами неодобрения, пусть.

у меня ничего хорошего не выходит из-под пера,
только булькает да чертыхается где-то внутри
"расколи своё сердце до красна, в пыль разотри".
и зияет в подвал подсознанья дверного проёма дыра.


я закрыта, и ключ потеряла тысячу лет назад,
аналитики будут сходить с ума бесконечно, клянусь.
не узнав достоверно (но интерес не пойдет на спад),
что творилось в подвале моём, но он был, должно быть, пуст.

[Viktoria]

что поделать, такая уж невеселая жизнь пошла,
честность вышла из моды, любовь- пошла.
я рискую сказаться грубой, поэтому лишь на ухо
говорю, что, должно быть, жизнь моя- потаскуха.

отдается то одному, то другому, да так красиво,
что, пожалуй, я б и сама её попросила.
не поверите- можно любить себя и до рвоты,
что до вашей эстетики, то- не моя забота.

я сижу в своем маленьком доме, и что приметно,
я сижу в нём одна, без надежды, любви, и света
не нуждаясь ни в чём кроме пива и сигареты,
окончательно отворотив от себя эстетов.

что вам нравится больше, когда вас бьют или любят?
честность многих губила, и нас несомненно погубит,
только мне до невероятной степени интересно
то, что пишите вы на заборах- в высшей степени честность?

то, что курите, пьете, потом блюете,
тех, кого вы любили, теперь так жестоко бьете,
неужели всё это делает вас сильнее.
или просто такими вы нравились бы себе? не
задумывайся, путь сверхопределенный-
просто веришь, что счастлив и катишься по наклонной.

[Viktoria]

когда я проснусь, умоляю, будь милостив,
готова тебе присягнуть, твоей тенью стать,
пусть сломлена гордость былая моя и стать,
ты только меня не забудь, всех других простив.

когда я проснусь в этой комнате, обделенной
дверями и окнами, и темнотой, и воздухом
прошу тебя не нарушай мой покой и звенящий Ом
пусть даже вершится судьба всей моей вселенной.

прошу тебя, как никто другой не просил,
просящего так разве можешь отвергнуть ты?
когда ты действительно станешь для всех святым,
я выдохну имя твоё из последних сил.

[Viktoria]

из света в тень, без плавных переходов,
без памяти, быть каплей, прихотью узоров
лишь на твоём окне, а может на твоей ладони,
тем паче, созерцая как мы тонем,
я не заплачу.

нет. там где столь не важен весь наш мир.
а жизнь- всего-лишь хрупкий сувенир,
дарить себя не- слишком тяжкий крест,
дарите же себя хоть на развес.

я спрячу всё, что было так, как мы хотели,
и мы, смеясь как дети, улетим на карусели.
им дела нет, до тех, с кем грязь их не сводила,
но если спросят, будь спокоен, я- могила.

[Viktoria]

говорю себе: как ни кричи, ничего не изменится,
мир грохочет, рокочет, бушует и бешено пенится,
топит целые пристани, что уж о тех немногих
кто бежит его, тщетно стараясь не замочить ноги.

говорю себе: есть и гнилые и спелые ягоды,
только кто-то решил, не спросив меня, загодя,
что сегодня красуется на самой первой странице.
и канва этой пошленькой пьесы продолжит виться.

я- не суд вам и даже не представитель оного,
я сижу да болтаю ногами на грани бездонного,
я сижу, философствую, только бы уж заснуть.
я- не суд вам, не друг и не враг. не суть