С тех пор как Анкель получил второе рождение от своей матери, он обрел способность тонко чувствовать окружающий мир и не только запахи и звуки, но и тактильные ощущения. Сейчас, лежа на просторном ложе под бархатным балдахином, он чувствовал прикосновения шелка к своей коже, мягкость чистых волос, щекочущих шею, ласковое тепло покрывала. Все это доставляло ему наслаждение, успокаивало, позволяло забыть тревоги и погрузиться в мечты.
Граф представил нежное, упругое тело юной Анны, как прекрасно смотрелось бы оно на темно-фиолетовом бархате. Он даже почти ощутил неповторимый аромат своей прекрасной спасительницы, и прикрыл глаза, до малейших деталей представляя ее образ. В этот миг Анкель захотел проникнуть в мысли девушки, с которой теперь имел ментальную связь, но не смог. Молитвы, столь искрение и отчаянные молитвы, что от них становилось тошно, это все, что удалось ему уловить.
«Ну, что ж, Анна, я подожду…» - разочарованно подумал он, - «Скоро Матеуш вернется и тогда ты вспомнишь о своем бессмертном друге и призовешь меня на помощь, а если и нет, я явлюсь к вам без приглашения… Ведь теперь мы уже частично одно целое, мой ландыш, так что я всегда найду тебя!»
Внезапно желанный образ Анны рассеялся, и череду мечтаний нарушил голос матери:
- Ну, как тут мой котик? Ты очень напугал меня сегодня, но теперь я вижу, что тебе уже немного легче…
Анкель повернул голову и увидел графиню Лею, стоящую у его кровати.
- Да, мама, спасибо… - так же мысленно ответил он, - Но я же просил меня не тревожить…
- Прости, сынок, - уже вслух произнесла графиня, - Но я должна была убедиться, что у тебя все хорошо…
- Все хорошо у меня будет, тогда, когда Анна Эрдели войдет в этот дом, как моя невеста… - мягко, но уверенно прервал ее Анкель.
- Ах, мой мальчик… - Лея заметно погрустнела, - Боюсь, Вильгельм никогда этого не допустит…
- Посмотрим… - младший граф де Ля Морт слегка улыбнулся, а затем встал с кровати и подошел к матери, - После того, что я перенес сегодня днем, мне уже ничего не страшно…
Его голос звучал твердо, но в нем улавливалась легкая грусть.
- Бедное мое дитя! – к глазам графини вновь подступили слезы, - Что же они с тобой сделали?!
Она обняла сына, стараясь как можно крепче прижать его к груди.
![]()