Лишь любимой кот Вампи никогда не надоедал своему хозяину. В замке ему была отведена целая комната, обустроенная таким образом, чтоб маленькому когтистому хищнику было, где порезвиться и отдохнуть.



Но Вампи все же часто приходил в спальню Анкеля, мурлыкал, терся у ног, а иногда громко мяукал в такт исполняемой хозяином мелодии, словно бы чувствовал ритм. Эта особенность четвероногого друга забавляла вампира, заставляя смеяться подобно мальчишке.






И лишь мысль о том, что Вампи скоро останется в прошлом, как и все смертные существа, порой повергала Анкеля в легкую меланхолию. Ведь при всем внешнем богатстве и благополучии он все же не был по-настоящему счастлив и лишь потому, что рядом не было существа, которое полностью бы его понимало.




По ночам еще держались весенние заморозки, но это не мешало Анкелю гулять по окутанному тьмой парку и наслаждаться серебреным бисером звезд в бархатной синеве неба.



Парк вокруг замка был слегка заросшим, но все же необычайно красивым. Любуясь журчащим меж камней родником, черными силуэтами еще голых деревьев и таинственным мерцанием замерзшего озера, Анкель забрел в самую дальнюю часть сада.



И тут ему в нос вдруг ударил резкий запах разлагающейся плоти. Он был настолько сильным, что вампир невольно ощутил подкатившую дурноту.



Анкель сделал еще несколько шагов и остановился перед старым сухим деревом, потрясенный тем, что увидел.



Три поклеванных воронами, полуистлевших мужских тела весели на корявых ветвях. По неестественно вывернутым пальцам рук и искаженным лицам несчастных, можно было догадаться, что повесели их здесь еще живыми, а смерть они приняли ужасную и мучительную.
Анкель смотрел на изуродованные тела смертных и почему-то не мог отвести от них глаз. Злость и обида нарастали в его душе.



Он не мог понять, для чего его отцу понадобилась такая варварская демонстрация силы, зачем было нужно осквернять редкую красоту этого места?
Анкель никогда не понимал жестокость Вилгельма, хотя тот и находил ей всякий раз логическое объяснение, но все же для младшего графа Ля Морт подобное проявление бдительности казалось мерзким и противоестественным. Он считал, что это все ровно, что топтать прекрасные цветы на лугу или бросать в огонь пестрокрылых бабочек, радующих глаз своей красотой. Нет, в сердце Анкеля не было жалости к жестоко убиенным парням, он просто не видел смысла вывешивать их тела в столь прекрасном месте, как этот парк. А потому сейчас ему сделалось гадко на душе и захотелось улететь прочь в поисках новой прекрасной «бабочки» способной своей красотой загладить неприятное впечатление.