Серия десятая: «Искупление»

Прямые солнечные лучи не проникали в камеру, но все равно продолжали причинять страдания запертому в ней вампиру. Подтянув колени к животу, и отвернувшись к стене, лежал Анкель на грязной кровати, ощущая нестерпимую жажду, терзавшую его уже несколько часов.



Время тянулось невыносимо медленно, минуты казались долгими часами не прекращавшейся жажды, и не было от этой муки никакого спасения.
Сначала граф еще находился в сознании, борясь со страхом и отчаяньем, он старался скрыться от вездесущего света, закрывая руками лицо, и лишь гордость не позволила несчастному пленнику забиться под кровать, где было бы хоть немного легче переждать день.





А затем сознание окончательно покинула Анкеля и он начал бредить, мечась, словно в лихорадке.
- Пить… пить, пить! – стонал граф, поминутно вздрагивая, и протягивая руки к воображаемому тюремщику, а затем слабые стоны сменялись криками, - Нет! Нет, не надо! Солнце, жжет!! Я горю, прошу тебя, нет! Анна, Анна!
Но никто не слышал его стенаний, так как в церковной башне узник находился совсем один, под надежной охраной покрытых серебром, толстых прутьев решетки.



Наконец раскаленное солнце все же скрылось за горизонтом, и на храм, превращенный в тюрьму, опустились синие, по-весеннему прохладные сумерки.



И только тогда Анкель смог хоть на пару часов забыться сном, лишенным кошмаров. Ночь вернула вампиру способность мыслить, и хотя жажда оставалась по-прежнему нестерпимой, тяжесть, сковавшая его тело, ушла, и от этого стало значительно легче.





Очнувшись ото сна, Анкль прислонился спиной к шершавой стене и тяжело вздохнул, от слабости перед глазами плыли красно-синие пятна, в висках пульсировала тупая боль, а к горлу то и дело подкатывала тошнота.
Сейчас вампир был лишен всех своих сверхъестественных способностей, однако острый слух и обоняние позволили ему понять, что происходит внутри церкви и вокруг нее. Решив не тратить даром драгоценное время, он пересилил дурноту, и сосредоточился на своих чувствах.
Из окон доносился запах костра и свежих сосновых дров, понять, что это значило, было не сложно, и граф де Ля Морт зло оскалил клыки.



«Выходит, Матеуш уже приготовил декорации для своего представления…» - мрачно подумал он.
Но самого священника с его невыносимым запахом чеснока, Анкель поблизости не чувствовал, а значит, тот все еще агитировал где-то безмозглых крестьян.
Сил у вампира осталось совсем мало, он даже не был уверен, что сможет твердо стоять на ногах, спасения ждать было не откуда, пока он внутри церкви мать не услышит его зова, а на улицу его теперь выведут только для придания огню истерзанного пытками тела.
Анкель невольно поднял взгляд на свисающую с потолка цепь, совсем скоро его подвесят за руки к этим жутким кандалам, столь похожим на те, что висели в башне его отца, и начнут выпытывать, где находится склеп или просто срывать накопившуюся злобу.



При мысли об этом кровь застыла у него в жилах, и граф больше уже не мог сдержать озноб, прекрасно осознавая, что при первом же взгляде на него Матеуш сразу поймет, что сможет справиться с узником без большого труда.