"Меж Тьмой и Светом"

[Кэролайн]

Анна слушала его, терзаясь противоречивыми чувствами, но вдруг неожиданная догадка в миг затмила все её переживания и смело взглянула девушка в глаза вампира.
- А ведь репетицию этого спектакля я уже видела, правда? - спросила она подавленно, - Этот сон... это же Вы внушили мне его! Как Вы могли?...



Анкель не удостоил её ответом.
- Все ложь и ни тени правды, - вынесла свой приговор Анна, - Я помолюсь о просветлении вашей души, и пусть Ваша участь окажется хотя бы в половину менее тяжкой, чем та, на которую вы заставили меня смотреть.



В последний раз печально взглянув на притихшего пленника, девушка развернулась и пошла прочь из камеры. Анкель пристально смотрел ей вслед в надежде, что она обернется, но Анна больше не посмотрела в его сторону.



Однако граф де Ля Морт слышал, как не ровно бьется девичье сердце, и мог поклясться, что в этот миг слезы наполнили прекрасные голубые глаза. Нет, он не мог ее ненавидеть, хотя бы, потому что любил и знал, что это взаимно.



Едва заметная улыбка коснулась уже совсем бледных губ вампира, когда он почувствовал боль, разрывающую душу несчастной Анны на две противостоящие друг другу части. В глубене души Анкель верил, что любовь возьмет верх над чувством долга и Анна вернется, чтоб его спасти.




Быстрым шагом девушка спустилась на первый этаж храма и вознесла молитвы Святой мученице Маргарите.





Она плакала и просила ее о помощи, но когда чуткий слух вампира различил слова молитвы, улыбка исчезла с его лица.



Просила Анна не о его спасении, а об укреплении своих сил и прощении за греховные мысли, что смущали ее душу и разум.


И тут, впервые осознал граф, как близка теперь его гибель. Мысль о той жуткой казни, что его ждет, и пытках, обещанных Матеушем, заставила его похолодеть еще больше чем прежде. На бледном лбу выступили маленькие бусинки пота, Анкель закрыл ладонью лицо и медленно опустился на прогнивший матрац. Грязь и плесень сырой соломы уже не имели для него значения. Голод становился все более и более невыносимым, а силы почти иссякли.



Ком подступил к горлу, он ощущал себя совершенно беспомощным и одиноким. Надежда на спасение таяла, подобно вешнему льду, с каждым новым ударом сердца, а солнце, проклятое солнце, уже начинало выползать из-за гор, приближая мучения несчастного узника.