"Меж Тьмой и Светом"

[Кэролайн]

Анна слушала его, терзаясь противоречивыми чувствами, но вдруг неожиданная догадка в миг затмила все её переживания и смело взглянула девушка в глаза вампира.
- А ведь репетицию этого спектакля я уже видела, правда? - спросила она подавленно, - Этот сон... это же Вы внушили мне его! Как Вы могли?...



Анкель не удостоил её ответом.
- Все ложь и ни тени правды, - вынесла свой приговор Анна, - Я помолюсь о просветлении вашей души, и пусть Ваша участь окажется хотя бы в половину менее тяжкой, чем та, на которую вы заставили меня смотреть.



В последний раз печально взглянув на притихшего пленника, девушка развернулась и пошла прочь из камеры. Анкель пристально смотрел ей вслед в надежде, что она обернется, но Анна больше не посмотрела в его сторону.



Однако граф де Ля Морт слышал, как не ровно бьется девичье сердце, и мог поклясться, что в этот миг слезы наполнили прекрасные голубые глаза. Нет, он не мог ее ненавидеть, хотя бы, потому что любил и знал, что это взаимно.



Едва заметная улыбка коснулась уже совсем бледных губ вампира, когда он почувствовал боль, разрывающую душу несчастной Анны на две противостоящие друг другу части. В глубене души Анкель верил, что любовь возьмет верх над чувством долга и Анна вернется, чтоб его спасти.




Быстрым шагом девушка спустилась на первый этаж храма и вознесла молитвы Святой мученице Маргарите.





Она плакала и просила ее о помощи, но когда чуткий слух вампира различил слова молитвы, улыбка исчезла с его лица.



Просила Анна не о его спасении, а об укреплении своих сил и прощении за греховные мысли, что смущали ее душу и разум.


И тут, впервые осознал граф, как близка теперь его гибель. Мысль о той жуткой казни, что его ждет, и пытках, обещанных Матеушем, заставила его похолодеть еще больше чем прежде. На бледном лбу выступили маленькие бусинки пота, Анкель закрыл ладонью лицо и медленно опустился на прогнивший матрац. Грязь и плесень сырой соломы уже не имели для него значения. Голод становился все более и более невыносимым, а силы почти иссякли.



Ком подступил к горлу, он ощущал себя совершенно беспомощным и одиноким. Надежда на спасение таяла, подобно вешнему льду, с каждым новым ударом сердца, а солнце, проклятое солнце, уже начинало выползать из-за гор, приближая мучения несчастного узника.

[Кэролайн]

Серия девятая: «Расплата» часть первая:

Анкель проснулся на грязном, прогнившем тюфяке в своей камере от странного, незнакомого прежде ощущения.
Все его тело словно находилось в оцепенении, ноги и руки затекли, но в то же время ноющая боль пронизывала все мышцы, как если бы сверху на них равномерно давил неподъемный груз.
Граф попытался пошевелить пальцами правой руки, оказалось, они все еще слушаются хоть и с некоторым трудом, но вот глаза решительно отказывались открываться.
Никогда прежде граф де Ля Морт не проводил день вне гроба, не считая конечно далекой смертной юности.
И хотя единственное окно в помещении, где находилась его клетка, было плотно закрыто сколоченной из досок ставней, дневное бодрствование доставляло вампиру массу дискомфорта.



Пролежав без движения еще несколько долгих минут, граф все же решил открыть глаза и попробовать встать на ноги, ведь раньше он мог вставать из гроба среди дня, если в этом возникала острая необходимость. Но тут было одно «но», тогда он был сыт!
Свет, проникавший в клетку из соседнего помещения, показался Анкелю таким ярким, что он снова зажмурился, ощущая на ресницах холодную влагу слез. Однако через несколько минут резь в глазах утихла, и вампир все же смог разлепить отяжелевшие веки. Теперь нужно было еще подняться на ноги, ведь показать священнику, на сколько он уже слаб, означало приблизить собственную казнь.

С большим трудом Анкелю удалось приподняться на руках и прислониться плечами к шершавой стене, виски тотчас отозвались тупой болью, а перед глазами поплыли черные пятна.
«Вот к чему иногда приводит любовь…» - с печальной иронией мысленно заключил он: «к жесточайшему похмелью и полному разочарованию в любимом напитке… Кстати о напитке, он бы сейчас вовсе не помешал!»
Вампир облизнул пересохшие губы: «Крови мне здесь явно не дождаться, так хотя бы стакан воды…»

Не успел он об этом подумать, как в коридоре послышались уже знакомые тяжелые шаги. Не узнать Матеуша было невозможно, от запаха чеснока к головной боли прибавилась еще и невыносимая тошнота.
«И почему я не оторвал тебе голову еще восемнадцать лет назад?!» - сдерживая рвотный позыв, зло подумал граф де Ля Морт.

Тем временем шаги приблизились и затихли. Анкель чувствовал, что священник остановился напротив клетки и сверлит его испытующим взглядом, однако вампир не удостоил своего тюремщика вниманием и продолжил равнодушно смотреть в потолок.
- С добрым утром, Ваша Светлость! – издевательски произнес Матеуш, – Время утреннего умывания! Не хотите ли стаканчик Святой водички?

С этими словами священник размахнулся и плеснул что-то прямо в лицо пленника, Анкель даже не успел увернуться от летящих на него брызг, хотя прежде это не составило бы для него ни малейшего труда.







Уже почти ощущая страшное жжение на лице, вампир вскочил на ноги, одновременно стряхивая с кожи опасную жидкость, но то оказалась всего лишь простая пресная вода. Зато от быстрой перемены положения по голове словно ударили чем-то тяжелым, боль и тошнота резко усилились, настолько, что к глазам подступили слезы.



Это было страшно унизительно, граф де Ля Морт буквально задохнулся от гнева.
Однако жажда не унималась, и под пристальным взглядом злорадно ухмыляющегося священника, Анкель постарался незаметно слизать с пальцев капельки воды, смешенной с собственными слезами.



- Что, страшно, нежить? – уже без улыбки, мрачно спросил Матеуш, - Испугался, что лишишься своей смазливой физиономии? А зачем она тебе на том свете? Чертей в пекле очаровывать?
Святой отец снова усмехнулся.



- Но не бойся, упырь, мне не резон превращать тебя в обезображенного уродца… пока… – в его голосе читалось торжество, - Крестьяне, что придут сегодня ночью, должны сразу узнать своего «господина». Так что со Святой водой подождем, а сейчас скажи мне, как попасть в склеп Черного замка? Облегчи душу.

[Кэролайн]

- Это перед тобой-то, червь навозный, мне душу облегчать?! – уже не помня себя от ярости, прорычал Анкель, сквозь резко удлинившиеся клыки, - Да я в жизни не видел более бездарного священника! В аду, если он и существует, ты будешь скулить у моих ног как жалкая дворняга! Потому что я - достойный вампир, а в тебе нет и капли христианской добродетели!





Услышав слова пленника, Матеуш переменился в лице.
- За это ты заплатишь, упырь! – брызжа слюной, вскричал он, - Я докажу тебе, что есть Христианская добродетель и где здесь твое место, грязное отродье! На колени перед служителем Римской церкви, иначе ты сейчас пожалеешь, что я не упокоил тебя немедленно!



Анкель повернулся к своему тюремщику вполоборота, как если бы был на дуэли, и смерил его уничтожающим, презрительным взглядом.



- Это ты, глупый человечишка, должен пасть предо мной на колени и молить о пощаде… - уже без лишних эмоций, ледяным тоном прошипел он, - Ибо срок твоей жалкой жизни подошел к концу. Я уже передал сообщение моей матери, и сегодня ночью не меня, а тебя порвут на части, причем те же людишки, которых ты сам сюда приведешь! Так что пойди и помолись о спасении своей души, или если хватит ума, забирай дочь и беги, куда глаза глядят, пока не стало слишком поздно!



В первую секунду на лице Матеуша промелькнуло сомнение, но затем он сделался еще злее, чем был прежде, и Анкель сразу понял, что его отчаянная попытка обмануть противника не удалась.



- Ах ты, лживая мразь! – искривив рот в гримасе ненависти, заговорил священник, - Хотел напугать меня? Сбить с толку! Видно сам Сатана вкладывает в твои уста подобные угрозы! Теперь я просто обязан хоть немного облегчить работу Господа, и очистить твою душу от всей этой грязи!



Он пристально взглянул в глаза вампира:
- Ты хотел, что бы я помолился? Так вот слушай!



Уже знакомые Анкелю слова на латыни нарушили тишину каземата, первые же их звуки отдались резкой болью в и без того ноющих висках, к горлу подкатил ком.
Собрав все силы, вампир попытался противостоять воздействию голоса своего врага, все его существо не желало сдаваться и показывать слабость перед столь жалким противником. Но боль быстро начала распространяться по всему телу, скручивать мышцы, сдавливать сердце, заставляя сгибаться, словно под тяжестью непосильной ноши.
- Прекрати это, скотина, немедленно! – не выдержав мучений, выкрикнул граф, - Слышишь, я приказываю тебе прекратить!



Однако священник и не думал останавливаться, лишь едва заметная улыбка коснулась его губ.
- Замолчи! – уже едва держась на ногах, приказал Анкель, - Как ты смеешь обращаться подобным образом со своим зятем?! Слыхал о венчании кровью?

[Кэролайн]

Произнося эти слова, граф понимал, что подставляет под удар несчастную Анну, однако Матеуш теперь не казался таким уж идиотом и, скорее всего, быстро поймет, что это очередная ложь. Конечно, священник придет в бешенство, и новые его пытки могут оказаться еще ужаснее этой, но сейчас граф хотел только одного, чтобы тот замолчал, и боль в висках прекратилась.

И расчет вампира оказался верным. Едва услышав про венчание, Матеуш осекся на полуслове, боль исчезла в ту же секунду и Анкель, наконец, смог выпрямиться и вздохнуть полной грудью.
Мрачно смотрел на него Матеуш, явно сдерживая кипящую внутри ярость. Но и граф де Ля Морт не уступал ему, не отводил взгляда, так стояли они почти минуту, друг против друга, словно ведя молчаливый поединок.



Но хотя священник первый отвел взгляд, Анкель отлично понимал, что глупо считать себя победителем, когда за решеткой ты, а не твой противник.

- Значит ты, упырь, не собираешься рассказывать мне, где склеп твоей проклятой родни? – наконец, вновь подал голос Матеуш.



- А что, тогда ты выпустишь меня на свободу? – с усмешкой спросил его граф, и тотчас сам ответил на свой же вопрос, передразнивая манеру священника, - Нет, упырь, но ты сможешь облегчить душу! Которой у тебя, впрочем, и нет.



- Я вижу, тебе еще хватает сил язвить, ничтожное исчадие ада… – голос Матеуша теперь звучал сурово, но спокойно, он знал свое преимущество и больше не поддавался на провокации, - Полагаю, скоро они иссякнут, и придет время расплаты!



С этими словами Матеуш развернулся и, подойдя к маленькому столику, на котором были разложены разнообразные орудия пыток, принялся оценивающе их разглядывать, словно решая, что же ему выбрать.





Анкель внимательно следил за его действиями, одновременно ощущая, как ускоряется биение сердца, а к горлу вновь подкатывает ком.



Однако показывать свой страх граф был не намерен.
- Что это ты там разглядываешь, святой отец? – настороженно спросил он, словно беспокоился за неразумного малыша, - Нельзя это трогать, а то обрежешь пальчик! В твоем возрасте еще рано играть с острыми предметами!



- Не претворяйся! – резко развернувшись к клетке, оборвал Матеуш издевки пленника, - Я знаю, что вы все, как кролики, боитесь боли! Сейчас я войду в клетку и раскаленное серебро раз и навсегда укоротит твой поганый язык! Слышишь, дьявольское отродье?



Анкель угрожающе оскалился и прищурил глаза, заставляя поверить, что в нем еще достанет сил перегрызть горло врагу и напиться его крови.



- А ты попробуй, войди… - тихо, но угрожающе прошипел он, - Боюсь, тебе еще придется подождать…

[Кэролайн]

Матеуш остановился и вновь на мгновение задумался, а затем спокойно ответил:
- Я уже достаточно долго ждал, упырь, полагаю, с меня хватит, а солнце развяжет тебе язык еще лучше раскаленного металла! – сказав это, он направился к закрытому ставней окну.



Поняв что, задумал его мучитель, Анкель на секунду оцепенел, его лицо невольно исказила гримаса ужаса, дыхание прервалось. Солнце, открытое солнце могло стать действительно самым страшным орудием пытки для любого вампира и, осознавая это, граф де Ля Морт впервые был готов просить смертного о пощаде, однако из его горла вырвался скорее приказ:
- Не смей этого делать! Слышишь, церковник! Ты пожалеешь! – голос Анкеля сорвался на хрип, но Матеуш и не думал слушать его угрозы.



Одним движением священник снял с петель сбитую из досок ставню, и лучи яркого весеннего солнца ворвались в полутемное помещение камеры.







В панике Анкель метнулся назад, стараясь закрыть лицо руками, но одного взгляда на всемогущее светило было достаточно, для того чтоб его глаза словно обожгло кипятком, а из горла вырвался крик боли и ужаса.



В следующий миг граф согнулся, под смертоносными лучами и, собрав все оставшиеся силы, постарался противостоять не равному противнику, одновременно прикрывая руками голову.



Секунды тянулись невероятно медленно, и вампир больше не мог держать энергетическую защиту, пар уже начал исходить от его тела, словно оно высыхало на глазах, подобно брошенной в огонь мокрой тряпице.

Второй крик ужаса и отчаянья разорвал тишину камеры, когда кожа на подставленной солнцу обнаженной руке Анкеля начала покрываться маленькими бурыми точками - первыми признаками неминуемой гибели.

[Кэролайн]

Серия девятая: «Расплата» часть вторая:

Анна появилась совершенно неожиданно.





- Папа! Что ты делаешь?! - воскликнула она, - Прекрати немедленно, ты же его убьешь!
Эти слова девушки, полные искреннего страха, на миг словно бы придали Анкелю новых сил и даже смягчили боль уже охватившую все левое предплечье.

Решительно отстранив изумленного отца, Анна подняла ставень и водрузила его на место.



- Что это значит?! – наконец, придя в себя, воскликнул Матеуш. Анкель, который пытался тем временем восстановить дыхание и заживить ожоги, уже испугался за свою спасительницу, но она ответила отцу, ни чуть не смутившись:
- А ты подумал, что ты скажешь людям вечером, если его не станет? Ведь нам нужно убить всех Ля Мортов, а не одного!





Сердце графа словно оборвалось, он ожидал от Анны всего чего угодно, но только не такого равнодушного цинизма. Любимая девушка, нежный ландыш, жизнь которой он недавно спас, хотела всего лишь истребить весь его род и испугалась, что отец сорвет своей несдержанностью столь идеальный план. Осознавать такое было еще больнее, чем ощущать ожоги от всепоглощающих лучей солнца.

- А ты молодец, девочка моя! – успокоившись и поняв что воспитанница права, согласился священник,



- Этот наглый упырь просто вывел меня из себя, и я немного увлекся… Прости меня, Господи! Но ничего сейчас мы с тобой почитаем молитвы против нежити, они действуют на него не хуже пытки, начинай ты, Анна, у тебя лучше входит!





Анкель замер, ожидая новых мучений, капелька пота скатилась по его бледному лбу, обожженные глаза покраснели и наполнились слезами, а прикушенные от боли губы все еще были в крови.



И тут Анна вдруг повернулась и взглянула ему в лицо. В глазах девушки читалась такая искренняя жалость, что граф сразу понял, не будет больше молитв и мучений, а так же он осознал, что ради него эта невинная девочка пошла на обман, да так искусно с этим справилась, что он сам поверил ее словам.

[Кэролайн]

- Да, отец, я буду читать, - согласилась Анна, - Но тебе не лучше ли отправиться в деревню теперь же? Люди еще в поле и на работах, они далеко от Черного замка, сейчас день, а значит твои слова будут выслушаны без лишней опаски и с большим желанием. К вечеру, ты как раз успеешь обойти всех.
- Ты права, Анна… - согласился Матеуш, - Но может мне удастся уже сейчас допросить его, самому…



Он обернулся к клетке и мрачно взглянул на вампира, несчастное выражение которого тотчас сменилось грозным оскалом.



- Хотя, нет… - немного подумав, изрек священник, - Пожалуй, допрос мы проведем вечером, вместе с людьми из деревни. Тем более Михайло, Григорий и Иван уже вызвались мне помочь, так что с ними будет надежнее, а ты пока начинай читать, чтоб к нашему приходу упырь уже не имел сил скалить клыки.



Он последний раз победно взглянул на своего пленника и повернулся к дверям.



Когда Матеуш, наконец, вышел из помещения, где находилась клетка, Анкель вздохнул с облегчением, ведь на самом деле, сейчас, священник легко справился бы с ним и без всяких «Михайло, Григория и Ивана», ведь сил у вампира совсем не осталось.



Как только шаги святого отца стихли на первом этаже, граф де Ля Морт вновь взглянул в лицо Анны и серьезно спросил:
- Почему ты это сделала, почему ты солгала, чтоб спасти меня от страданий? – он смотрел ей прямо в глаза, печально, но при этом настойчиво. Ему хотелось услышать прямой ответ.



- То, что делает отец мне не по душе... и мне жаль Вас... Вы знаете это, ведь я уже говорила, - печально отвечала Анна.



- Жалость… И это все чего я достоин? – с горькой иронией промолвил граф, - Когда мы прощались ночью у хижины, дитя, я слышал в твоем сердце совсем иное…
На последних словах его голос вновь сорвался на хрип и Анкель качнулся в сторону, но все же сумел устоять на ногах.
- Так что же изменилось, мой прекрасный ландыш?



- Ничего, - тихо ответила Анна, опустив взгляд, - просто теперь Вы не можете слышать, что говорит мое сердце. И это хорошо.

[Кэролайн]

- А мое сердце говорит, что я все еще люблю тебя, непокорный ангел! Люблю, как глупый мальчишка, почти не надеясь на взаимность… Люблю не «за», а «вопреки»… - Анкель вновь печально взглянул в глаза девушки, голова кружилась все сильней, но он нашел в себе силы продолжать.



- Заходящее красное солнце напоследок сверкнуло лучом,
Разрубила ты темное сердце светлым взглядом,
как будто мечом.
Ты прекрасна, словно природа,
Не вини, мне не нужен укор!
Я любить поклялся до гроба – подписав себе приговор!



– закончив читать, граф едва заметно улыбнулся и добавил, - Я написал этот сонет перед тем, как получить твое письмо, но тогда еще не знал, что он окажется скорее пророчеством, нежели аллегорией.



Девушка ничего не ответила, но в ее глазах заблестели слезы.



- А теперь я умираю, Анна, и никто кроме тебя не в силах мне помочь… - продолжая смотреть в глаза, несчастной послушницы, совсем тихо прошептал вампир.



Девушка молчала всего пару секунд, а затем ответила:
- Не в моих силах помочь Вам. Ведь Вы уже мертвы, - на последних словах ее голос слегка дрогнул.



Анкель закрыл глаза и отстранился от прутьев клетки, едва не потеряв равновесие. Гнев и обида захлестнули его душу, подобно удушающей горячей волне. А затем он взглянул прямо в глаза Анны, выразив в этом взгляде всю боль и горечь, накопившуюся в его сердце.

- Нет, девочка, я такой же живой как и ты! – срывающимся голосом возразил он, - И боль чувствую точно так же, как человек, даже острее! И голод и страх смерти! И обиду, нанесенную мне той, чью мимолетную жизнь я так опрометчиво спас.



Закончив говорить, вампир отвернулся, чтоб Анна не заметила излишнего блеска в его глазах.

- К сожалению, я никогда не забуду то, что Вы для меня сделали… – сдавленным голосом ответила девушка, - Простите меня, граф, и прощайте.



Анкель обернулся, их взгляды снова встретились, но лишь на мгновение, затем Анна отступила назад и слегка опустила голову.

[Кэролайн]

Казалось, она хочет что-то сказать, и просто не решается, но только в душе графа вновь зарадилась слабая надежда, девушка повернулась и стремительно вышла, так что ему лишь осталось проводить ее печальным взглядом.







После ухода Анны, боль в сердце стала столь невыносимой, что Анкель больше не сдерживал своих чувств.
Он стоял совсем один в полутемной, сырой камере и слезы медленно текли по его бледным щекам.

[Кэролайн]

Серия десятая: «Искупление»

Прямые солнечные лучи не проникали в камеру, но все равно продолжали причинять страдания запертому в ней вампиру. Подтянув колени к животу, и отвернувшись к стене, лежал Анкель на грязной кровати, ощущая нестерпимую жажду, терзавшую его уже несколько часов.



Время тянулось невыносимо медленно, минуты казались долгими часами не прекращавшейся жажды, и не было от этой муки никакого спасения.
Сначала граф еще находился в сознании, борясь со страхом и отчаяньем, он старался скрыться от вездесущего света, закрывая руками лицо, и лишь гордость не позволила несчастному пленнику забиться под кровать, где было бы хоть немного легче переждать день.





А затем сознание окончательно покинула Анкеля и он начал бредить, мечась, словно в лихорадке.
- Пить… пить, пить! – стонал граф, поминутно вздрагивая, и протягивая руки к воображаемому тюремщику, а затем слабые стоны сменялись криками, - Нет! Нет, не надо! Солнце, жжет!! Я горю, прошу тебя, нет! Анна, Анна!
Но никто не слышал его стенаний, так как в церковной башне узник находился совсем один, под надежной охраной покрытых серебром, толстых прутьев решетки.



Наконец раскаленное солнце все же скрылось за горизонтом, и на храм, превращенный в тюрьму, опустились синие, по-весеннему прохладные сумерки.



И только тогда Анкель смог хоть на пару часов забыться сном, лишенным кошмаров. Ночь вернула вампиру способность мыслить, и хотя жажда оставалась по-прежнему нестерпимой, тяжесть, сковавшая его тело, ушла, и от этого стало значительно легче.





Очнувшись ото сна, Анкль прислонился спиной к шершавой стене и тяжело вздохнул, от слабости перед глазами плыли красно-синие пятна, в висках пульсировала тупая боль, а к горлу то и дело подкатывала тошнота.
Сейчас вампир был лишен всех своих сверхъестественных способностей, однако острый слух и обоняние позволили ему понять, что происходит внутри церкви и вокруг нее. Решив не тратить даром драгоценное время, он пересилил дурноту, и сосредоточился на своих чувствах.
Из окон доносился запах костра и свежих сосновых дров, понять, что это значило, было не сложно, и граф де Ля Морт зло оскалил клыки.



«Выходит, Матеуш уже приготовил декорации для своего представления…» - мрачно подумал он.
Но самого священника с его невыносимым запахом чеснока, Анкель поблизости не чувствовал, а значит, тот все еще агитировал где-то безмозглых крестьян.
Сил у вампира осталось совсем мало, он даже не был уверен, что сможет твердо стоять на ногах, спасения ждать было не откуда, пока он внутри церкви мать не услышит его зова, а на улицу его теперь выведут только для придания огню истерзанного пытками тела.
Анкель невольно поднял взгляд на свисающую с потолка цепь, совсем скоро его подвесят за руки к этим жутким кандалам, столь похожим на те, что висели в башне его отца, и начнут выпытывать, где находится склеп или просто срывать накопившуюся злобу.



При мысли об этом кровь застыла у него в жилах, и граф больше уже не мог сдержать озноб, прекрасно осознавая, что при первом же взгляде на него Матеуш сразу поймет, что сможет справиться с узником без большого труда.