О чем молчат...

[фЫрк]

Она будет ждать.

Он ушел. Он не обещал вернуться. Просто взял и ушел. А она знала, что на его место никто не придет. Но не держала. Потому что ничего не могла ему дать, дать причину остаться. Вот если бы можно было отключить мысли. Закопать их поглубже до лучших времен. Если бы все было так просто. Если бы она была другая. Но она не могла. И он не мог. Поэтому выход был один - уйти. Может, оно и к лучшему. Но почему тогда она чувствует вину, и это чувство грызет ее изнутри. Так сильно, так больно, что она судорожно хватается за карандаш и пытается писать.
Может, стоило бороться. Но она устала, так устала. Ей хотелось лечь на течение какой-либо спокойной реки и тихо плыть вместе с опавшими листьями, сломанными ветками, треснувшим льдом и чьим-то карандашом, уже почти тупым, а рядом листы бумаги со словами, которые уже практически невозможно прочитать. Возможно, эти листы были способны сделать человека счастливым, но сейчас они всего лишь плыли и постепенно растворялись в воде. Река плавно перетекала в небо, где солнце скрылось за луной и отказывалось выходить. Его защищало войско звезд, обезоруживая своим слепящим светом. Ей оставалось только молить солнце выйти и сжечь ее в своем небесном счастье. Она хотела исчезнуть в яркой огненной вспышке. Это ведь так красиво. Все будут любоваться ей, все заметят ее, пусть через секунду от нее останется только пыль, но то мгновение будет принадлежать ей. Однако, солнце так и не вышло. Оно лишь еще больше укуталось в тучи вместе с луной и звездами.
Тогда пошел дождь. Слезы не заметны во время дождя, тогда какой смысл в них? Она побежала, отталкиваясь от капель, пытаясь подняться все выше, падая вниз. Но она не успела. Оказалась на земле, по колени в луже. И тогда она остановилась. Больше некуда было бежать. Она осталась стоять одна посередине лужи. Дождь закончился, но на воде продолжали появляться круги от капель. Теперь уже можно было плакать. Это хотя бы было красиво. Танец кругов. Маленький. Больше. Еще больше. А потом новый, и он тоже растет, пока не разорвется нить, окаймляющая его.
Она снова легла. Вода заполняла ее легкие, но она продолжала дышать, пока места для воздуха не осталось. Он не узнает о том, что она ушла. Он уже будет далеко, а она еще дальше. Но они еще встретятся, потому что она верит и ждет.

[фЫрк]

Музыка сердца.

Пролетая глазами среди тысячи бьющихся сердец, мы можем остановиться на мгновение на одном, двух, ну, максимум трех из них. Остальные же так и пронесутся мимо. Эти же, "избранные", задержатся в нашей памяти, пусть ненадолго. Потом мысли закружатся в вихре новых чувств, эмоций, стука своего сердца, которое пытается сопротивляться и не позволить себе биться в унисон с окружающим его миром. Но оно не может вырваться из общего звучания этого оркестра, поэтому единственный путь - это хотя бы создать достойный дуэт, чтобы с ним сбежать из-под палочки дирижера и создавать свою музыку, свой ритм и такт, воплощая свои чувства и мысли. Но нам всегда мало, и мы жаждем новых впечатлений. Вот так в ваш дуэт прокрадывается чужое сердце, и получается уже трио. Рождается более бурная музыка, быстрый и чем-то жестокий ритм. Кто-то начинает сбиваться, и тогда его прогоняют, либо же расходятся все и возвращаются в оркестр, в поисках нового сердца.

[Alysa]

Тонкое и образное отображение чувств,образов рисует в воображении четкую картину происходящего... трогоет, в некоторых моментах сильнее...
Особенно понравилось "Она будет ждать".
В "Сбежавшим", по-моему, автор дает свободу воображению читателя, заставляя задуматься над прочитанным, проанализировав основную идею сочинения.
В целом, мне нравится. В произведениях чувствуется оригинальность писателя, его тонкий подход...

[фЫрк]

Мусорный кокон

Я бегу, отталкиваясь взглядом от сотни, тысячи, миллиона лиц, пар глаз, врезаясь в опущенные веки, в козырьки кепок, в темные очки, спотыкаясь об отражения страха, ненависти, злости, уныния, грусти, неопределенности, безысходности, отчужденности. Я пугаюсь и отталкиваюсь руками от их вялых душ, перебираю быстро ногами, будто пытаясь плыть в воздухе, помогаю себе этим личным моторчиком. Мне не хватает только пропеллера, чтобы взлететь выше, дальше от этих лиц. Я не хочу, не желаю быть похожей на них. Но, возможно, кто-то думает то же самое и обо мне.
Меня подобрали, когда я валялась, никому не нужная, на обочине счастья. Меня подобрали, потому что я улыбалась серости, превращая ее в желтую палитру солнечных лучей. Радость затуманила мой серо-зеленый взор, и не было ничего, кроме этого беззаботного чувства. И это было скучно. Я боюсь постоянства. Это как ехать по бесконечной техасской трассе: солнце, песок, не хватает только моря. Хотя даже наличие моря ничего не изменило бы. Сколько можно протянуть, лениво валяясь на лежаке и созерцая из-под полуприкрытых век передвижения морских волн? Наврядли я выдержу даже день. Под вечер сорвусь и побегу на новое место, к новым людям, за новыми впечатлениями. Так вот, мне стало скучно. Я хотела вспорхнуть как бабочка и улететь на другой цветок. Но как я могла обидеть, бросить этот? Я обещала не забывать, но мне не хотели верить. И тогда меня выбросили. Как мусор. Снова отодвинули на обочину, поставили на тонкую грань серости и жизни, туда, где была не совсем тень, но и не совсем свет. Полутень? Нет. Я скажу: полусвет.
А может я сама выбросилась? Когда я начала растить новые крылья для полета, это не оставалось незамеченным. Меня морально готовили к тому, что будет, напоминая каждую минуту, что я всего лишь бывший мусор и всего чуть-чуть отделяет меня от момента, когда я вернусь в свое изначальное состояние.
Вот я стою. Большой полупрозрачный мусорный мешок. Но что-то внутри меня светится и рвется наружу. Может, меня кто-то опять подберет и опять выбросит. И пройдет еще очень много времени, прежде чем кто-то один поймет, что это не мусорный мешок, а кокон, и надо всего лишь немного подождать... А потом свет станет ярче, какон станет тоньше, и я разорву своими тоненькими лапками волокна, отряхну новенькие крылья и полечу к солнцу, взяв этого понимающего и терпеливого человечка с собой.
Меня уже невозможно будет выбросить - держать буду я.

[Lunar]

Ты очeнь красиво пишeшь.... Очeнь нравится..

[фЫрк]

Цвет любви

- Пульс есть. Он дышит. Наверное, просто отключился. Есть сломанные кости? Нет? Отлично. Скорее! Принесите воды! Он приходит в себя!
Илья открыл глаза и тут же зажмурился. Белизна комнаты просто обжигала.
- Очки! Я же еще давно просил держать в кабинете темные очки! – снова озабоченно прокричал этот голос.
На нос Ильи что-то нацепили. Он снова попробовал открыть глаза. Теперь было намного лучше. Через темные линзы можно было осмотреть комнату, не боясь ослепнуть.
Он лежал на обычной кушетке, над ним склонился человек в защитном костюме и в чем-то наподобие кислородной маски. Хотя человеком его назвать было трудно. Четко по центру его лба располагался большой глаз, кожа шла какими-то разноцветными пятнами, остальные части тела скрывали маска и костюм. Но все равно было заметно, что его пропорции также не совпадали с человеческими: шея раза в два длиннее, руки практически достигали икр ног, невероятно узкие плечи, будто шея сразу переходила в туловище.
- Как вы себя чувствуете? – обратилось существо к Илье.
- Голова… - протянул он.
- Болит? Ну, раз болит, значит, она на месте, не так ли? – кажется, оно улыбнулось. – Вы не волнуйтесь, скоро привыкнете. Здесь содержание кислорода в воздухе немного превышает привычную вам норму. Вот, выпейте воды.
Тут Илья заметил парящий в воздухе стакан. Точнее, он стоял на летающем подносе. Осторожно Илья отхлебнул воды, и его глаза округлились от удивления.
- Что такое? – поинтересовался врач (наверное, все же он был кем-то из мед персонала) – Ах да, вода… Нет, сахара нет. В ней содержатся особые минералы, поэтому такой сладковатый вкус. Да вы пейте-пейте, не собираюсь я вас травить.
Илья попытался улыбнуться, но, скорее, у него вышла жалобная гримаса.
- Мой…мой…
- Корабль? – закончило за него существо. – Увы, его мы не смогли спасти. Вы слишком поздно подали сигнал SOS, и у нас был только один выход – сбить корабль. Если бы мы попытались уничтожить астероид, то велик был риск задеть и вас, ибо слишком уж близко вы были. Поэтому мы изменили траекторию вашего движения, направив вниз, точнее, в наш океан. Тут в морях плотность воды меньше, чем у вас, поэтому система защиты пилота на корабле сработала на славу.
Илья тяжело вздохнул и откинулся на подушку. Он так устал…
_________________________

Когда Илья опять открыл глаза, одноглазого уже не было. На стуле около кушетки висел костюм нежно-зеленого цвета. Илья быстро оделся и вышел из комнаты.
Вокруг него сновали люди в белых халатах и в таких же как у него костюмах. Вроде люди как люди, но в глаза бросался цвет их кожи. Были тут и красные, и зеленые, и пурпурные, и какие-то серо-буро-малиновые. И ладно, если бы это были лишь оттенки, близкие к обычному цвету кожи, так нет же, перед ошарашенным Ильей мелькали яркие, насыщенные цвета. Будто людей каждый день заново красили.
На Илью как-то косо смотрели. Некоторые даже шарахались или перешептывались, глядя на него. Только он хотел заговорить с одним из «цветных», как кто-то схватил его за локоть и затащил обратно в комнату.
- Зря, молодой человек, зря вы вышли, - это снова был тот одноглазый.
- Почему? И что это с ними? Я никогда ничего подобного не слышал о жителях планеты Франты. Это ведь Франта?
- Да-да, адресом вы не ошиблись. Только вот сведения немного устарели. Наденьте шлем и пройдемте в мой кабинет, - он указал на темный шар, стоящий на тумбочке. Нацепив его на голову, Илья проследовал за одноглазым. Оказавшись в просторном кабинете, в котором стоял только деревянный (ну, или похожий на деревянный) стол и два мягких кресла, пилот поинтересовался:
- Извините, я еще не знаю вашего имени. А ведь я обязан вам жизнью.
- Меня тут прозвали Наблюдателем. На родине же мне дали имя…хотя, впрочем, вам его не выговорить. Можете звать меня Анк. И спас вас не я, а наша, то есть их, служба космобезопасности.
- Все равно, Анк, вы были первым, кого я тут встретил, и, по ходу, единственным, кто ко мне нормально относится.
- Они просто боятся.
- Боятся? Чего? По нашим данным Франта самая, наверное, мирная планета. Одно время ее вообще называли Хиппиленд, потому что люди тут были заняты лишь поисками своей любви.
- Как часто обновляются эти ваши данные? Ммм?
- Э-э-э…где-то раз в сто лет. Все-таки вы довольно далеко находитесь.
- Эх…хорошо, присаживайтесь… Илья, если я правильно прочитал в вашем удостоверении?
Илья кивнул и устроился в кресле, а Анк подошел к окну, нет, скорее это был экран, на котором периодически менялись пейзажи.
- Итак…с чего мне начать?
- Возможно, с самого начала? Кто вы вообще такой, откуда?
- Название моей родной планеты вам ничего не даст. Ваши корабли так далеко не залетали. А сюда я прилетел плюс-минус стол лет назад. У вас есть такое подходящее слово…ммм…миротворцы. Вот я из них. Я пришел принести мир в их души.
- О чем вы? У них и так этого мира выше крыши было.
- Наверное, я немного не так выразился. Хм…Какое же у вас есть слово для этого, - Анк на мгновение задумался. – А! Гармония! У них не хватало внутреннего спокойствия, гармонии. Вы верно подметили, что они вечно в поисках любви. Это не дает им покоя. А мы…мы придумали способ помочь им. И смотрите, что вышло! – Он что-то нажал на столе, и экран потемнел, затем начал выводить разные графики. – Вы только посмотрите, как возросла успеваемость школьников, студентов, деятельность людей и уровень жизни, в конце концов. Ведь это такая морока искать любимого человека. А теперь исчезла львиная доля стресса из жизни каждого жителя Франты.
- Но…но как? – Илья изумленно слушал одноглазого.
- Наши ученые смогли изменить человеческое ДНК так, чтобы некоторые психические особенности…ммм…характер, влияли на цвет кожи. Также составили список «идеальных сочетаний». Исходя из них, пары с такими сочетаниями цветов являются самыми крепкими. Поэтому дело только за внешностью.
- Ага… Типа, увидел симпатичную девушку, сверился с таблицей, чтобы цвет подходящий был, и уже можешь делать предложение?
- В общем-то, да, вы правы. Думаю, в скором будущем так оно и будет. Пока же люди только привыкают, и у них еще осталась эта привычка свиданий, ухаживаний и прочего. Потом, скорее всего все это отпадет, как ненужный отросток, и сразу будут формироваться семьи. Вы только представьте себе, во сколько раз возрастет рождаемость! – Анк так оживился, что начал задыхаться от перевозбуждения.
- Утопия… - пробормотал Илья.
- Что, простите? – Анк потихоньку успокаивался. Он поправил маску и уселся в кресло.
- Да так, просто. Не верится мне, что все так гладко.
- Увы, должен признать вашу правоту. Есть…как их там…революционеры…не… Ладно, тут их называют группировкой бастов. Это дети тех, кто отказался ранее участвовать в нашем проекте. Считали, что я тиран, который таким образом собирается захватить планету. Или же мы ставим опыты над людьми, чтобы придумать, как решить наши собственные проблемы.
- А все же… Зачем вы это делаете? Где ваша выгода?
- Я же сказал. Мы миротворцы.
- Творите добро безвозмездно?
- Вы не верите? Я не удивлен. Но какая разница, где наша выгода? Мы же все равно принесли счастье этим людям.
- Счастье? Вы принесли им еще бОльшую рутину и серость в будни. Так и интерес к жизни легко потерять. Вы забираете право выбора.
- Ну, почему же? Есть разные сочетания цветов… И, опять же, внешность.
- Все равно! За людей уже все просчитано и продумано. Знаете, что сделали вы? Вы сотворили идеальную рабочую силу. Теперь они не отвлекаются от дел. Они тупо работают-работают-работают, и отдают четко отведенное время семье.
- Вы делает ошибку, молодой человек, - прошипел Анк.
Зрачок его глаза сузился, и кожа вокруг потемнела. Экран за его спиной погас. Илья попытался встать, но он резко захотел спать…
________________

…опять яркий белый свет. Комната, кушетка, но появились еще черные ремни на руках и ногах, и капельница. Правда, она еще была пустой. Или уже?
Он снова отрубился…
________________

…тени вокруг кушетки. Шепот, переходящий в крик.
- Убери капельницу. Убери, я тебе говорю! Макс, возьми его, и уходим, - приказал твердый женский голос.
Илью подхватили, будто он был пушинкой. И понесли…
________________

…темнота. Наконец-то ничто не режет глаза. Еле различимый шепот:
- Ты заметил, сколько в него успели влить?
- Вроде немного, вроде сможем вывести.
- Слишком много «вроде», Лев. Попытайся, пожалуйста.
- Хорошо, Лен.
Тут в руку Ильи вонзилась игла. Что-то обжигающее разливалось по телу. Он вскочил как ошпаренный , но с размаху стукнулся о низкий потолок ниши, в которой лежал.
- Тихо-тихо. Мы тебе поможем, - спокойно произнесла рыжеволосая девушка с нормальным цветом кожи. У руки Ильи возился очкастый подросток лет семнадцати, тоже с нормальной кожей.
- Вы бы его хотя бы колоть научили, - сквозь зубы проговорил Илья.
- Не бузи, нас и так мало осталось. Радуйся, что хоть так, - огрызнулся парень.
- Эй, Лев, а ну-ка заканчивай свои дела и оставь нас, - так же спокойно сказала девушка, но в ее голосе прозвучали недовольные нотки.
Лев нахмурился и, сделав укол, вышел из помещения. Судя по всему, они были в пещере.
- Вы басты? – спросил Илья.
- Ого, да ты осведомлен. Теперь ясно, почему к тебе начали применять сыворотку подчинения.
- Сыворотку чего?!
- Недавняя разработка этих гадких миротворцев. Чтобы подчинить нас, бастов. Им, видите ли, убивать противно. А вот опыты ставить, это всегда пожалуйста. Мол, чего добру пропадать.
- И что было бы со мной?
- Если б не пришли мы? Хм…пока что у них ничего не выходило с этой сывороткой. Получались люди-овощи. Как после психотерапии в психушке.
- Тогда, наверное, я должен поблагодарить вас.
- Наверное, - улыбнулась Лена.
- Спасибо, - ответил усталой улыбкой Илья.
- Но, прости, мы ждем от тебя помощи взамен.
- Я и не сомневался… Но я ничто без своего корабля.
- Вот! Он у нас! – Лена выбежала из помещения и вернулась с другим человеком. – Знакомься, это Лекс. Он наш мастер на все руки.
- Да ладно тебе, Лен. Приветствую, пилот. – Лекс протянул руку Илье. Это был бородач лет пятидесяти. Рука его была грубая, рабочая, а одежда покрыта маслом и копотью. – Целую неделю чинили твою малышку. Хороший корабль, система защиты бесподобна.
- Мой корабль? Цел?! Мне сказали…
- Хе-хе. Тебе много что говорили… Нет, они бросили его на свалку, вытащив двигатель, естественно. Поэтому с его доставкой пришлось повозиться. Но ничего, еще чуть-чуть и он снова будет готов бороздить космос.
Сердце Ильи колотилось от радости. Космос был его домом. Его родиной. Он даже родился в космосе, в полете. Поэтому корабль…без него он не представлял себе жизни.
- Что…я…спасибо…что я должен сделать?
- Ну, как ты понял, утопия Франты – это лишь видимость. Прикрытие чего-то. Скорее всего они выбрали нашу планету, как поле для опытов. Здесь они пытаются создать идеальное общество, чтобы, достигнув идеала, сотворить такое у себя. Думаю также, что мы далеко не первая жертва. Другие либо уничтожены, либо обезображены этими извращенцами, - Лекс сердился, в его глазах бегали огоньки. Лена взяла его за руку, успокаивая, и спросила Илью:
- Ты ведь космический журналист? Я правильно поняла?
- Да, верно.
- Расскажи о нас. Помоги нам. Поведай Вселенной правду.
- Я обещаю сделать все, что в моих силах. Я подниму на уши всех и добьюсь отправки войск на Франту.
- Спасибо! А теперь отдыхай… - Лена обняла Илью, Лекс снова пожал ему руку, и они ушли. Впереди был долгий путь…
________________

Космос… Он снова был дома. Наедине со своим кораблем и пустотой, где изредка попадались планеты, астероиды, звезды, кометы, всякий мусор…
Илья делал расчеты гиперпрыжка. Через пару лет он сможет добраться до первой планеты КосмоСоюза. Там он расскажет все. Он обещал спасти бастов и остальных жителей Франки, и он сдержит свое слово.
Осталось нажать кнопку и прыгать в гиперпространство…
«Ты же знаешь, что ты наш»
Голова раскалывалась…
«Забудь…забудь…забудь…»
Вокруг пропадали образы. Они сменяли друг друга и проваливались в пустоту. Как мозаика, разваливалась память, теряя свои куски в космосе.
«Ты был на Франте. Помнишь, как ты приземлился и как радостно тебя встретили местные жители, внешне не отличающиеся от земных людей?»
Сознание рисовало новые картины: небо, земля, корабль, счастливые лица, улыбки…
«Все хорошо… Помнишь, как тебя проводили?»
Снова улыбки, немного грустные глаза, прощальный поцелую от какой-то рыжеволосой девушки, земля, небо, космос…
«А теперь лети… И расскажи миру правду»
Илья нажал кнопку. Яркие вспышки входа в гиперпространство радовали душу. И вообще, казалось, что все было хорошо. А почему казалось? Все так и было. Илья сошел с капитанского мостика и сел за письменный стол. Он начал писать статью, которую сдаст в «Межпланетный Вестник». Немного подумав, он начал:

«Франта как всегда процветает, наслаждаясь своим беззаботным мирным счастьем…»

[Claudia]

Мне кажется, он ничего так и не расскажет, я права? Так оно обычно и бывает. Как ни странно. Что тебя вдохновило на написание рассказа подобной тематики, если не секрет?
Единственное, мне имя Лев показалось неподходящим несколько.

[фЫрк]

У этого рассказа есть маленькая предыстория) общалась с одним молодым человеком на тему любви, встреч, поисков и тому подобное. И он сказал, что было бы прикольно, если б разным характерам соответствовали разные цвета кожи. Потом я обещала ему написать на эту тему рассказ) а остальное было просто как обычно додумано..
Насчет имени, ох, имена , наверн, моя самая большая проблема. Я могу часами придумывать их. В итоге беру что-то дурацкое))
ну и про концовку я тебе уже подтвердила)

[фЫрк]

Лекарство от жизни

Хочешь, я дам тебе лекарство? Только будь осторожен. Оно, как и любое другое, может стать ядом. Но этот яд не просто убьет тебя, он тебя уничтожит, сравняет с землей, унизит, отобьет всякое желание жить.

Сколько оно стоит? Это зависит от степени болезни. Иногда приходится отдавать По-максимуму, жертвовать всем, а порой наоборот, ты получаешь все, не потратив ничего.

Где его найти? Да где угодно. Оно в воздухе. Остается только вовремя увидеть и не побояться поймать.

Но учти: оно требует бережного обращения. Один неверный шаг, неправильное употребление, и личный ад тебе обеспечен. Ты будешь вновь и вновь переживать все неудачи своей жизни, совесть как куча голодных червей будет грызть тебя изнутри, чувство вины отравит твое существование. Ты не сможешь спать без снотворного или хорошего удара по голове. Ты потеряешь разум, и постепенно начнется расщепление твоего Я на молекулы твоего прошлого, настоящего и будущего, между которыми сотрутся все грани, они просто смешаются, и уже будет невозможно восстановить прежнего Тебя. Ты исчезнешь из этого мира. Твое место займет кто-то другой, внешне жутко похожий на тебя. Но, присмотревшись, они поймут, что все прежние черты стерты, выжжены. И они отвернутся от тебя, ибо ты не Тот.

Будешь ли жалеть ты? Нет. Ведь это уже не твое прошлое. Оно перемешалось во времени и перестало что-либо значить. И тогда, когда ты вновь обретешь свое новое целостное Я, тебе понадобится лекарство. Попробуешь бороться с болезнью сам, с помощью логики и разума, погибнешь моментально. Рискни снова – выбери новую дозировку. И живи, пока опять не умрешь. Возможно, на этот раз тебе повезет. Возможно, на этот раз тебе даже помогут. Но будешь ли ты слушать чужие советы? Поэтому хватай свое лекарство из воздуха и иди, не оглядываясь назад, как это сделаю сейчас я. Надеюсь, ты все запомнил? Вдруг снова будет неверная доза, и я снова исчезну. Тогда я все забуду, и рассказывать об употреблении лекарства от жизни будешь мне уже ты. А теперь прощай.

Что? Тебе интересно название?

Оно старо как мир. Имя ему Любовь.

[фЫрк]

Возьми меня с собой

- Девушка, возьми меня с собой… Девушка, я ведь серьезно, а ты смеешься…

Он, как одинокий осенний лист весной, никому не нужный, потерянный во времени, медленно, с редкими порывами ветра, продвигался по мостовой. Его жалкий потрепанный вид вызывал у прохожих лишь улыбку и смех, а искренняя серьезная просьба в его глазах заставляла каблучки быстрее стучать по брусчатке.

Сделав последнюю затяжку и пустив клубы дыма в лицо проходившего мимо неформала-эльфа, он свернул во дворы и сел на свежепокрашенную желтую лавочку, на которую кто-то заботливо постелил Московский Комсомолец 18 апреля 1999 года. Алое закатное солнце еще билось в окна, окружавших его домов. Красноватые лучи отскакивали от стекол и как лазеры пытались прожечь все вокруг. А он мечтал… Мечтал сгореть здесь и сейчас. Его даже мутило от солнечно-радостных мелодий регги, звучавших из висевших где-то на груди наушников. Весь его запас косяков был отдан бомжу с Павелецкого вокзала, и только один он оставил себе, надеясь, хотя бы так заставить себя улыбнуться случайной прохожей на той мостовой. Но максимум, что у него выходило, это мученически приподнятый левый уголок губ и нервное подергивание глаза.

Всего неделю назад не было человека беззаботнее него. Он мог сутками улыбаться, не обращая внимания на боль в щеках. Он мог свеситься вниз головой, держась только ногами, с двадцатиэтажного дома и петь о своей любви к Джа и Бобу. Он мог неделями сидеть на улице и рисовать лица и солнце. Солнце было смыслом его жизни. А теперь оно падало вниз, как подстреленная птица, ослепительно белая грудь которой окрашена алой кровью.

Он не хотел возвращаться домой. Там не было никого и ничего, кроме картин, которые теперь казались наивными и никчемными, как и он сам. Там не было даже штор, чтобы солнечный свет мог заходить в любое время, как вечно желанный гость. Теперь же он был невыносим. Хотелось, чтобы пошел дождь и смыл все чувства. Зачем они нужны, если никому нет до них дела.

Его размышления прервало громкое мурчание и ощущение чего-то теплого и мягкого у ног. Опустив глаза, он встретился со взглядом маленького серого котенка, испуганно смотревшего на этого большого человека, в чьей штанине застряли его коготки. Малыш застыл, надеясь, что его не заметят и у него будет время высвободиться из этой коварной ткани и ускользнуть, избежав возможного наказания. Котенок был так напуган и так крошечен, что хозяин штанины улыбнулся. Он потянулся к маленькому существу, которое сжалось при приближении руки, готовое ко всему, кроме добра. Какого же было его удивление, когда рука, эта огромная, грубая, с длиннющими пальцами лапа, погладила его так нежно и осторожно.

Он продолжал смотреть в глазенки этого маленького комочка шерсти. В его взгляде все еще читался страх, но теперь там появилось что-то еще, а именно просьба, которую еще недавно озвучивал несчастный, одинокий человек, безнадежно обращавшийся к пролетающим мимо людям. «Возьми меня с собой… Почему ты улыбаешься? Ведь я серьезно…» И теперь он понял, что те улыбки и смех не были чем-то унизительными и постыдным, не были камнями, брошенными под колеса его и так сломанной жизни. Это было желание помочь, а смех был разочарованием в себе, в том, что по какой-то причине помощь невозможна. Но он не смеялся, потому что…

Он отцепил лапку котенка от своих штанов и взял его на руки. Благодарно-испуганный глаза стали еще больше, коготки впились в куртку, и теперь только миска теплого молока на полу в заполненной лунным или солнечным светом комнате могла оторвать его от искусственной кожи. Но ничто уже не сможет разделить их с человеком, который научил его радоваться жизни, тем самым вернув эту радость и себе.