Дубль три

[Claudia]

Почему дубль три, наверно, понятно.
И учтите, я совершенно потеряла квалификацию в писании чего-либо ))
В общей сложности, за несколько минут.

Грусть
Грусть, здравствуй. Да, именно так, не «здравствуй, грусть» - это ведь Франсуаза Саган, и да, об этом, как и о многом другом, признаю не только я, она написала лучше остальных. Привет, грусть, привет, присаживайся, устраивайся поудобнее, задержись на подольше, сегодня ты, именно ты - самая желанная гостья. Пусть поет Исабель Пантоха, вдова Испании, свою песню тебе. Послушай, грусть, не только любви посвящают песни, но и тебе, слышишь? А хочешь, я подпою, я сорву голос, хочешь? Завтра я буду хрипеть, слова будут застревать в горле, но зато сегодня, грусть, нам будет.. весело?
Забавно, да? Вдвоем с грустью, и весело? А может, все то, что приписывают тебе, это маска? А ты настоящая – без пафоса, без нытья, без слез, простая, как черничный кисель, что я пью сейчас? Приходишь незваной гостьей, когда хочешь - простая. Сними маску, грусть, покажи свои мерцающие пустотой глаза, я буду смотреть пристально, пока не закружится голова, пока не станет она клониться к плечу в ожидании сна.
А когда он придет, ты будешь так же рядом, и не покинешь меня, а наоборот, подойдешь ближе, склонишься и тихо-тихо зашепчешь на ухо мне свои секреты, что будут рождать перед внутренним взором сказочные видения, они будут звать меня, все настойчивее и настойчивее, пока я не сдамся и не шагну в бездну, созданную тобой. Мой собственный райский сад, где горят адским пламенем, переливаются каменные цветы, ярко, настолько ярко, что я почти не успеваю увидеть их свет, и слепну, и из бездны нет выхода, а только вспышки и тьма, вспышки и тьма, и я остаюсь там навеки, навеки в твоем плену. Я забуду все, я навсегда останусь в нашем сне, никогда его не покину, и это уже не я, а кто-то другой, нет меня больше. Я – пустота твоих глаз, шепот холодных губ твоих, я – воздух, что ты выдыхаешь. От меня ничего не осталось… Лучше бы ты и вовсе не приходила… грусть.

[фЫрк]

вот так всегда...сначала радуешься, а потом..'лучше бы ты и не приходила'. капризные мы существа)
Клоди, как я уже говорила, талант не пропьешь, не проработаешь и не продашь, и сомневаться в его наличии надо только для того, чтобы другие уверяли тебя в обратном. надо же побаловать себя)))

[Eva_Blood]

Первая и последняя строчки понравились. Конечно, если оставить только их, будет непонятно, что к чему. Ну, естественно заметна игра на противопоставлениях желания и нежелания грусти. Наверное, это именно такое женски-сумбурное описание в этот раз вышло: когда эмоции идут впереди логики. Если именно этого хотелось в результате добиться, то получилось хорошо. И еще почему-то "черничный кисель" сработал как катализатор моего аппетита (так что, пойду чего-нибудь съем), но это побочное явление от зарисовки

[Trish]

А мне - просто - нравится.

З.Ы. Сорри, Клоди, раньше не прочитала (не было меня )

[Claie]

Красиво.Клодия,вы пишете великолепно!!!

[NoxArcana]

Очень проникновенно и искрене...Завораживает.

[Claudia]

Короче, сказка, единственная моя. Написана давно, не проверяла уже на наличие опечаток, а то как начну проверять, вообще в ужас приду. Кое-кто я думаю, уже читал. Ну и ничего оригинального, я-то знаю, что откуда стырено, и вообще как обычно, минут за 15.

Снежный король
В одном городе жил купец, и до того он был жадный, что не гнушался никаким обманом, не брезговал устанавливать самую высокую цену даже для тех, кто был очень стар и беден, если товар нельзя было больше нигде купить. А может, не отказался бы и от убийства, если бы это могло принести ему еще денег. Когда-то давно, начинал он с небольшой лавчонки, но не всегда все происходит по справедливости, и даже таким людям везет. Вот и этому купцу повезло несколько раз, и стал он богатым человеком. Уже не одна лавочка была в его распоряжении, а несколько больших магазинов, он даже подумывал о расширении своей деятельности, но сомневался, все же, новое, не разбирается, а с деньгами расставаться не хочется, не факт, что прибыль принесет. Он выстроил себе огромный дом и скрыл его за высокой стеной. Поговаривали, что дом тот стоит на костях тех, кто принимал участие в его строительстве, и по ночам из-за стены доносятся стоны летающих по саду призраков. Но скорее-то всего, это пустая болтовня завистников, потому как купец продолжал жить-поживать, да добра наживать, хотя, казалось бы, куда уж больше.Все бы ничего, тихо, мирно и спокойно, да вот как-то раз задумал он основательно стряхнуть долги с нескольких жителей. Был среди них старый человек, друг покойного отца, во многом тому помогавший. Забыл, видимо, купец слово «благодарность», и вознамерился того старика из собственного дома выселить, а дом тот продать. Что с человеком станет, его, конечно, не беспокоило ни капли. Сам он такими делами не занимался, на все были у него специальные люди, вот и отправил он пару крепких ребят старика того навестить. Ругался старик, просил, снова ругался и снова просил. Ни брань, ни жалостливые речи не имели действия, работа у них такая, купец за неисполнение по головке не погладит. Вывели они его на улицу, замки на двери повесили, ключи все отобрали, один сторожить остался, другой отчитываться пошел, да спрашивать, что дальше делать.
Постоял старик, поплакал, да делать больше нечего, направился к совести купца взывать. Но гиблое это дело, не открыл купец ему ворота, не стал слушать отцовского друга. Разозлился старик, отказался от приглашений добрых людей у них хоть какое-то время пожить. Дни и ночи сидел он напротив ворот купеческого дома, питался водой и хлебом, что приносили жители, отказываясь от другой пищи. Уже не надеялся старик вернуться в собственный дом, только хотел он чтобы совесть проснулась у того, у кого ее нет, у того, кто был сыном человека, ближе которого не было у него. Но тот, кого любишь и ценишь ты, не всегда любит и ценит тебя. Давно уже не льет слез старик, высохли глаза его, только сам он тает, тает, и все только повторяет про себя тихо: «не буду проклинать тебя, сын мой, не буду, сам ты навлечешь на себя беду, то, что приносит радость тебе, станет причиной горя твоего». Уповал старик на справедливость, уповал, да вот странное это явление, то есть она, то ее нет и следа.
И вот однажды утром, вздохнул старик последний раз и умер. Была тогда осень, не то чтобы ранняя, но холодно еще не было. Но в тот момент, когда доложили купцу о смерти старика, пошел первый снег. Порадовался купец, что, наконец, выходя из дома, не будет видеть он на другой стороне улицы эту жалкую, понурую фигуру в лохмотьях. Вышел он на балкон, потянулся и… вот чудо, упавшая на руку купца снежинка растаяла, и капелька воды, скатившись вниз, превратилась в монетку. Восторгу купца не было предела, воздев руки к небу он продолжал ловить снежинки, которые все, как и первая, становились монетками. Не знал он, сколько это продлится, и злился из-за того, что снежинки падают медленно и мало их, мало. Выбежал он во внутренний двор, скинул халат и стал бегать, в чем мать родила, стараясь, чтобы как можно больше снежинок растаяли от тепла его довольно обширного тела. Замерз купец, застучали зубы от холода, но он все ходит кругами, ходит, монет все больше, все больше. Но ведь если он замерзнет насмерть, толку от горы монет не будет, понимает это купец, приходится ему вернуться в дом, принять горячую ванну, отдохнуть, а потом – снова во двор, снова приумножать свое богатство волшебным путем. Нет снега – нет покоя купцу, ждет не дождется, когда пойдет, и все думает, не станет ли снег обычным. Смотрит в окно беспрерывно, толком не ест, не пьет, при первой возможности бежит на улицу. Деньги уже в подвалах не помещаются, но не останавливает это купца, а только раззадоривает. Потерял купец счет времени, недели и месяцы слились в одном бесконечный день, в бесконечную погоню.
А ведь задержалась зима в городе. Никогда такой долгой зимы не было, устали люди от холода, устали от зависти, от злобы, потому как никому кроме купца такого счастья не привалило. Пошел шепоток, что неплохо бы от него и вовсе избавиться, хоть и сильна охрана у него, да делать что-то нужно - невозможно так больше. И вот, когда купец с очередной ревизией нагрянул в один из магазинов, окружили его, оттеснив охрану, высказали ему все, что весь город недоволен, что от него одни беды, что если не уберется он отсюда, то и его дом, и его самого сожгут, вместе с деньгами. Испугался купец, погрустил, да подумал, что, пожалуй, достаточно он денег накопил, стал собираться в дорогу.
Только уехал купец, пришла в город весна, все зацвело, ароматы наполнили воздух, стал чаще звучать детский смех на улицах, вздохнули жители легче. Меньше повезло купцу, понял он, что зима за ним следует. Куда бы он ни приехал, сразу начинались метели, все оказывалось покрытым снежным одеялом, гибли посевы, туго приходилось людям, и чем дальше – тем хуже. Не было толку от денег купца, отовсюду гнали его, едва поняв, что происходит. Уже не знал он, куда податься, да ответ сам пришел. Оставалось податься туда, где и так зима вечная. И пришлось ему отправиться на крайний север, коротать остаток дней в одиночестве, где было так холодно, что раздеться для пополнения денежных запасов он не мог, а больше он делать не хотел и не мог ничего, поэтому умер довольно скоро от тоски.

[A RabbitHearted Girl]

Midas is king and he holds me so tight
And turns me to gold in the sunlight...
(Florence and the Machine)

Мидас да Золотая Антилопа тут же вспоминаются :)
А сказка складная, всё кратко и ёмко, но в воображении рисуется; предсказуемая, но это для сказок простительно.
Вот только казённый язык вроде "подумывал о расширении своей деятельности" то и дело вклинивается в повествование, нарушая стройность.

[Claudia]

Ну я же экономист, мне простительно... наверно сама замечала, согласна, хотя он же как-никак торговец, да и сказка не для детей, в смысле просто так писанная.
спасибо)