Оборотни в мифах народов мира

[Бомж с Дробовиком]

Глава четвертая
О ПРОИСХОЖДЕНИИ
СКАНДИНАВСКИХ ВЕРВОЛЬФОВ

Причины интереса к древнескандинавской литературе. — Облачение в медвежью и волчью шкуру. — Берсерк. — Ярость берсерка. — История Торира. — «Сага об Эгиле».— Квёльдульв — Вечерний Волк. — Скаллагрим и ело сын. — Об этимологии слов Hamrи Vargr. - Оборотни вне закона. — Превращение в вепря. — Некоторые выводы

Одной из основных причин интереса исследователей к древнескандинавскойлитературе является то, что ее изучение позволяет получить точные сведения об истоках различных суеверий, распространенных во всем мире. Скандинавская эпическая традиция прозрачна, словно воды фьордов, так же ясно и происхождение отдельных ее элементов.
Средневековая мифология, необычайно богатая и разнообразная, компилятивна посвоей природе — её можно сравнить со сплавом наподобие коринфской бронзы, в котором соединилось множество элементов, или с быстрой полноводнойрекой, питаемой несколькими, порой весьма удаленными друг от друга притоками. Вередлевекоюй мифологии смещались кеьпкпе, теiчговские, скандинавские; итаийские и арабские традиции, которые взаямио доЛолнили и обогатили друг друга, что существенно осложняет работу иседедователя-мифолога.
Акджело Паччиукелли пишет: "Анио впадает в Тибр — кристально чистые воды рек сливаются в общий поток, и Анио теряется в Тибре, образуя с ним единоецелое". Такова и средневековая мифология. Любая национальная традиция,ассимилированная ею, становится ее неотьемлемой , частью, утрачивая свою индивидуальность. Анализируя конкретный миф, исследователь не должесразу обращаться к средневековому этапу его генезиса. Вместо этого следует изучить более ранний этап, когда миф только зародился в недрах определеннойтрадиции и еще не влился в общее русло средневековой мифологии. Именио этим мы и займемся. Обратившись к скандинавским мифам, мы найдем тамбогатейший материал по нашей теме, в происхождении которого сомневаться неприходится, — как не приходятся сомневаться, например геологам в ледниковомпроисхождении моренных обломков. Изучив скандинавские саги, можно выявить истоки веры в оборотней, бытовавшей среди викинюв, что, в своюочередь, будет способствовать идеитификации исконво скандинавских традиций в сложном комплексе вере ний, называемом средиевековой мифологией
У древних скандинавов был распространен такой обычай: воины одевались в шнуры убиты ими зверей, для тото чтобы утюдобиться им по силе и ярости и навестиужас на врагов.
О данном обычае речь идет в некоторых сагах причем, судя по тексту источников, используемые при этом шкуры сами по себе не являются’ волшебными, а скорее выполняют функции, свойственные обычной одежде. Например, в "Саге о Ньяле" упоминается воин в козлиной шнуре (i geithedni). На службе у норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого (Харальд Хорфагер) состояли берсерки, которые носили волчьи шнуры, при чём слово ulfhednir, буквально обозначавшее "облачённый в волчью шкуру", иногда использовалось как антропоним. Так, в "Саге о Хёрде и островитянах"говорится о некоем Бьёрне, сыне Ульвхедина (Ulfhedin), носившего волчью шкуру, сыне Ульвхама (Ulfhamr)волкоподобного, сыне Ульва (Ulf) — волка, сыне Ульввхама (Ulfhamr) -- оборотня".
Наиболее точные сведения о берсерках содержатся в "Саге о людях из Озерной долины": "Те берсерки, что назывались волколодобными (ulfhednir), облачались в волчьи шкуры поверх одежды". (глава 16). Само слово "берсерк" (berserk) первоначально, по-видимому, употреблялось для называния данной категории воинов, носивших звериные шнуры (судя по этимологки слова, по преимуществу медвежьи: berserkr — ср. анг. bearsark — букв. "медвежья рубашка, одежда из медвежьей шкуры). Только потом оно стадо обозначать особую группу воинов, обладавших сверхъестественной силой и способностьювпадать в дикую ярость. Разумеется, мне известна весьма популяри на сегодняшний день гипотеза о происхождении слова берсерк, предложенная Бьёрном
Хальдорсоном: berserkr — ср. англ. bare of sark — кв. "голый, не носящий одежды". Однако, например, Свейнбьёрн Эгильссон, чей авторитет кажется мне непререкаемьим, считает точку зрения Хильдорсона ошибочной и придерживается мнения, которое разделяю и я.
Разумеется, одежда из волчьей или медвежьей шкуры была очень теплой и удобной, и воины, которым приходилось стойко переносить любую вен огоду, не могли этого не оценить. Кроме того, шкура придавала берсеркам Вониственный вида должна была вселять ужас в сердца врагов, также она смягчала удары противников в бою.
Среди мирных жителей берсерки пользовалж дурной славой: их боялись и ненавидели. Обычным делом для берсерка было вызвать какого-нибудьземлевладельца на поединок. В соответствии с правом, действовавшим тогда в Норвегии, мужчина, отказавшийся принять брошенный ему вызов, должен был признать себя побежденным, передать во владение победителю всю своюсобственность, в том числе жену, ибо трус недостоин он обладать чем бы то нибыло. Соответственно, бросая вызов мирному землевладельцу берсерк в любом случае оказывался в выигрыше: если противник выходил на поединок, берсерклегко одолевал его, убивал и присваивал ею имущество, если же тот отказывался сражаться, то терял право собственности. Берсерки приходили незваными на любыеторжества и веселились от души, правда в несколько своеобразной манере: например, им ничего а стоило переломить хребет или раскроить череп кому-нибудь из гостей или хозяев праздника, если те имели несчастье вызвать ихнедоволыство, а то и просто так, тренировки или забавы ради.
Учитывая все вышеизложенное несложно понять, почему берсерки вселяли ужас в сердца мирных жителей. Страх перед этими головорезами медвежьих и волчьих шкурах был настолько велик, что люди невольно начинали верить, будто берсерки обладают силой и яростью зверей, шкуры которых они носят.
Вера в сверхъестественную природу свирепых воинов со временем крепла, а легенды о них, которые крестьяне, дрожа от страха, пересказывали другу, обрастали все новыми подробностями. В конце концов этим нарушителямобщественного порядка стали приписываться качества, которыми до той поры паделялись только тролли и ётуны.
В "Саге о Волсунгах" есть упоминавшийся нами ранее фратмент, когда Сигмунд и Синфьотли заходят в дом и видят там слящих воинов, над которыми висят волчьи шкуры. Если считать, эти шкуры разновидностью одежды, то данныйсюжет , не кажется, таким уж невероятным. В этом Чае можно предположить, что на самом деле мунд и Синфьотлм взяли себе эти шкуры чтоих носить, соверщив банальное воровство ия отнюдь не собираясьпревращаться в волков.
Аналогичным образом "Сага о Хрольве Жердинке", своим сюжетом отчасти напоминающая "Красавицу и чудовище", утрачивает свою фантастичность, еслипредположить, что Бьёрн, оказавшись в изгиани, поселился в горах и стал носить медвежью шкуру. Он заворачивался в нее весь, а если представить, что его голову закрывала голова медведя, те становится Понятным, почемутолько глаза выдавали в нем человека, — только их видно было сквозь медвежьи глазницы. Уже само имя героя — Бьёрн является одиокоренным к Ьеr - медведь, и волшебная фабула данной саги, очевидно, могла сформироваться в результате совладения всех этих вполне реальных обстоятельств. В Конечном счете, если исключить из повествования все элементы чудесного, сага превратится в историческую хронику о том, как конунг Хринг, правивший Уппдалиром, не поладил с сыном и тот стал берсерком, поселился в лесу со своей возлюбленной и жил там, пока его не убил собственный отец.
Мне кажется очень важной деталь, ко упоминается во всех аяалотичВых сагах: челове переккнувшегося зверем, легко узнать по глаза потому чтоего взгляд остается прежним. Логи нее всею объяснить эту особенность тем, что человек просто облачался в шкуру животного, сI, новясь подобным зверю лишь внешне.
Был у мирных жителей Скандинавии и один повод для того, чтобы относиться к берсеркам с подозрением и считать их существами иномирными.
Ярость берсерков описана во вполне достоверных источниках, и представление о ней укоренилось в качестве стереотипа, связанного со скав1т навскимивоинами. Часто это явление цитировалось как форма дьявольской одержимости По многочисленным свидетельствам, берсерк могли впадать в бешенство и тогда в них всел лись демоны, наделяя их сверхъестественной лой и побуждая совершать поступки, на которь они в обычной жизни были не способны. Пр этом берсерки становились неуязвимы и не чу ствовали боли, совсем как янсенисты-КОНВУЛЬС оперы во время сборищ на кладбище Святого дарда Разъяренных берсерков не брал ни огоня ни меч — остановить их можно было разве сильным ударом дубины, желательно по годо Глаза взбешенного берсерка горели безумным нем, зубы скрежетали, изо рта шла лена В нете ленин перед битвой такие воины вонзали в собственные щиты и якобы иногда даже прокусывали их насквозь. Когда же дело доходило до драки, они бросались в бой с диким воем, словаолки или бешеные псы. (У него (Сиральда) было семь сыновей, все могущественные колдуны, и они часто впадали в бешенство и дико выли, кусали свои щиты, глотали горячие уголья и проходили сквозь огонь; их ярость могла смягчить разве что крепкая цепь или кровопролитие. Причиной тому безумию был их собственный кровожадный нрав или злоба демонов, которые вселялись в них. — Saxo Gramm [aticus. Gesta Danorum] (Саксон Грамматик.Деяния датчан), УII.)
Историки Древней Скандинавии едины во мнеии, что ярость берсерков сталапроявляться реже после того, как эти воины приняли крещение. Распространение христиаяства привело к сокращению числа берсерков.
Не следует, однако, думать, что данная форма безуумия или одержмости была присуща лишь тем, кто сам хотел власть в такое состоянйе В некоторых случаяхподобными припадками бешенства страдали люди, совсем не желавшие этого.Например, в "Саге о людях из Озерной долины" говорится о Торе, сынеИнгимунда, который "временами впадал в ярость берсерка, когда сам не ведал, что творит, и это было для него настоящим несчастьем".
Торир излечился от своего недуга весьма необычным способом,продемонстрирован редкую для язычника добродетельность:
"Торгрим с Птичьей реки имел сына от любовницы Верейдр. Когда его жена узнала о ребенке, она приказала Торгриму убить его...
Братья (Торстейн и Торир) часто встречались, как-то раз пришел черед Торстейну навестить Торира, а Торир решил проводить его назад. По роге Торстейн спросил Торира, кто, по его нию, первый среди братьев. Торир ответил; ответ прост, ибо ,,ты первый средь нас по ум способностям, Ёкуль не знает равных в - и храбрости, а что до меня, то я наименее дост ный из братьев, потому что страдаю от тяжК припадков ярости берсерка, чему сам не ра хотел бы я, чтобы мой мудрый брат придумал, помочь мне”.
Тогда Торстейн сказал:
— Слышал я, что наш родич Торгрим вынужден по приказу жены избавиться от собственного ребенка. Это несправедливо. Другая несправе ность же состоит в том, что ты страдаешь оттс что отличаешься от других.
Торир опять спросил, как ему избыть свое счастье...
И ответил Торстейи:
— Я немедленно поклянусь Тому, кто Солнце, что я спасу сына Торгрима и воспитаю его, как надлежит, во славу Его, чтобы только исцелил тебя, ибо верю я, что это в Его власти. Клянусь, что сдержу свое слово.
Они сошли коней и стали искать ребенка, раб Торира нашел его на берегу реки Маррам. Лицо младенца было закрыто платком, дитя задыхалось, но из последних сил отчаянно сопело.
Они взяли мальчика, и отвезли в дом. Торира и назвали его Торкелем Сопящим, и его честь ло чести. А припадки берсерковой яр. тв более не беспокоили Торира. (глава 37).
Наиболее интересные, с моей точки зрения, подробности, связанные с той же темой, содержит "Сага об Эгиле":
"Жил человек по имени Ульв (др.-исл. Ulf - волк). Он был сын Бьяльви иХалльберы... Никто не мог сравтшться с ним ростом и силой. В молодости он ходил в викингские походы... У него было много земли и добра.
Рассказывают, что Ульв был хорошим хозяином. Он обычно рано вставал и обходил работы, шел к своим ремесленникам, или же осматрии поля. А иногда он беседовал с людьми, которые спрашивали его совета. Он мог дать добрый совет в любом деле, потому что отличался большим умом. Но каждый раз, когда вечерело, он начинал избегать людей, так что лишь немногим удавалось завести с ним беседу. К вечеру он делался сонливым. Поговаривали, что он оборотень, и прозвали его Квельдульвом (Вечерним Волком)(Глава 1).
Мне кажется, что в этом и последующих абзацах саги слово hamrammr используется не в прямом значении (оборотень), а в переносном, для называния человека, страдающего припадками дьявольодержимостк во времякоторых физическая сила существенно возрастает. Для подтверждения правоты приведу фрагменты из той же саги, где описываются припадки Квельдульва:
"Летом Квельдульв и Скаллагрим плыли у самого берега и постоянно разведывали, что происходит вокруг. Скаллагрим был очень зорок. Он заметил корабль Халльварда, плывший на север, и узнал его... Скаллгрим выследил, в какую бухту Халльвард и его спутники зашли вечером. После этого он вернулся к своим и рассказал Квельдульву о том, что видел... Тогда они снарядили большие лодки и взяли по двадцать человек в каждую. На одной из лодок начальствовал Квельдульв, а на другой — Скаллагрим. Они взялись весла и направились к тому месту, где стоял корабль Халльварда. Здесь они высадились на берег. Халльвард и те, кто был с ним, спали в шатре на своем корабле. А когда Квельдудьв со спутника приблизился к кораблю, стража, сидевшая на берегу у сходней, подняла тревогу, крича, чтобы люди на корабле вставали, что идет враг. Халльвард и все другие бросились к оружию.
А Квельдульв и его люди, подойдя к кораблю стали набираться по задним сходням, Скалладрим же поднимался на передние. В руках у Квельдува была секира. Поднявшись на корабль, он велел своим людям идти вдоль борта и рубить шесты которых держался шатер. Сам он повернул верхней палубе на корме. Говорят, что его охватило бешенство, как бывает с берсерками, и многие из его спутников тогда тоже буйствовали, как берсерки. Они убивали всех, кто попадался им навстречу. То же самое делал и Скаллагрим, пробираясьпо кораблю. Отец с сыном остановились только после того, как на корабле неосталось ни одного человека из, спутников Хадльварда.
Когда Квельдульв подошел к верхней палубе на корме, он с размаху ударил Халльварда секирой по шлему так, что та до топорища в голову. Тогда Квелыдульв с такой силой рванул секиру на себя, что взметнул Халльварда в воздух и швырнул его за борт. Скаллагрим очищал носовую часть корабля иубил Сиггрюгга. Многие из защищавших корабль прыгали в море, но люди Скаллагрима подходили к ним на лодке и убивали всех, кто держался на воде. Всего из людей Халльварда погибло более пяти десятков человек. А Скаллагрим с Квельдульвом взяли корабль со всем богатством.
Потом Скаллагрвм и его спутники подвели корабль вместе с грузом к своим кораблям. Они перенесли на него весь груз с того своего корабля, который был поменьше, а на пустой корабль наносили камней, сделали в нем. пробоины и затопили его. Как только подул попутный ветер, они вышли в открытое море.
Про берсерков рассказывают, что, пока они буйствовали, они были такими сильными, что их никто не мог одолеть, но, как только буйство проходило, они становились слабее, чем бывали обычно. То же самое случилось с Квельдульвом. Когда боевое бешенство прошло, он почувствовал большую усталость от битвы и так обессилел, что слёг. (глава 27).
Подобно отцу, Скаллагрим тоже оказался подвержен припадкам ярости:
"Эгиль с Тордом играли против Скаллагрима и Скаллагрим устал, потому что им было легче играть, чем ему.
Вечером же, после захода солнца, дело пошло у Эгиля с Тордом хуже. Скаллагрим сделался таким сильным, что поднял Торда и так швырнул его оземь, что переломал у него все члены, и тот сразу умер. После этогоСкаллагрим схватвл Эгиля. Одну из служанок Скаллагрима звали Торгерд Брак. Она ходила за Эгилем, когда тот был ребенком. Юна была рослая и сильная, как мужч и умела колдовать. Торгерд сказала:
— Озверел ты, Скаллагрим, на собственного сына бросаешься!
Тогда Скаллагрим отлусгил Эгиля и бросююя нее. Она уверкулась и убежала, а Скаллагрим - за ней. Так они выбежали на мыс Дигранес, и она прыгнула со скалы в пролив. Скаллагрим бросил ей вслед большой камень и попал ей между лопаток. После этого она больше не выплыла. Этот пролив теперь называют Бракарсунд, Пролив Брак" (глава 40).
Как мне кажется, в приведенных фрагме "Саги об Эгиле" слова ad hamaz, hamrammr и др. употребляются не в смысле оборотничества как внешнего превращения, хотя их буквальное значение именно таково. Эти слова происходят от корня hamr, "шкура, обличье", и имеют соответствия в других индоевропейских языках, что свидетельствует об общеиндоевропейском происхождении этого слова, в древности, по-видимому, использовавшегося дляназываяня шкуры животного. Приведем некоторые примеры родственных слов вдругих языках: в санскрите — carmma; в хиндустании саm — "покров, шкура" исamra — "кожа"; в фарси game - "покров, одежда"; в готском ham или hams —"шкура, кожа"; в итальянском саmicia и во французском сhemise — "рубашка,сорочка". (Подробнее об этом см. в главе Мифологические источки оборотничества)
В этой связи кажется вполне воаможным, первоначально слово ad hamaz употреблялось для обозначения людей, которые облачались в шкуры дикихживотных и занимались грабежом и разбоем. Страх перед этими головорезами ускорил растранение веры в их сверхъестественную силу, а также в то, что они могут превращаться в зверей, шкуры которых носят. Постепенно глагол ad hamaz приобрел значение "превращаться, оборачится зверем". В результате дальнейшего развития семактикй слово стало использоваться применительно к людям, подверженным припадкам одержимости, бешенства и дикой ярости.
Еще одно слово, повсеместно способствовавшее формированию веры в оборотней, — это слово vargr древнескащщнавском языке оно имело двазнаения: прямое — "волк" и переносное — "безбожник". Именнонеоднозначность семантики этого
слова во многом обусловила появление большей части фольклорных текстов об обоборотыях. Vargr (от uargr) буквально означает "беспокойный, неугомонный"; корень argr соответствует прилагательному в алгло-саксонском— "спокойный, тихий, трусливый". Исходное слово vargr в английском языке трансформировалось в were как часть слова werevolf "оборотень" и в garou или varouво французском. В датском языке есть аналогичное слово varulf, в готском— vaira-ulf. В "Романе о Гарене Лотарингском" — это Leu warou, sanglante beste(букв. "Оборотень, окровавленный зверь"), в "Житии Святого Хильдефонса".Готье де Куанси:

Тот обеэумевший волк, тот оборотень, -
Это диавол, который душу
Не оставит до самой нашей смерти.

Здесь оборотень (loup-garou) является воплощением дьявола. Англосаксы использовали слово wearg в значении "злой, дурной человек", в готском языке слово vargs означало "злодей, одержимый". Таким образом, в большинстве контекстов слова с данным корнем относились к обычным преступникам. Фредерик Плюке в своем собрании народных сказок повествует о том, что у древних норманнов был закон в соответствии с которым за определенные виды преступлений виновных отправляли в изгнание, и слово wargus относил как раз к таким людям, объявленным вне закона.
Аналогична по содержанию и статья 87 Рипуарской правды: "Варг есть тот, кто изгнан". В законах Кнута такого преступника называют вервольфом (verevulf)(см.: Leges Canuti, Schmid, I, 148). Статья 57 Салической правды гласит: "Если кто выроет мертнеца или разграбит могилу, быть ему варгом".
Сидоний Аполлинарий пишет: "Одна женщина была похищена варгами, как называют разбойников-туземцев".). (См.: Аполлинарий Сидоний "Сочинения: Письма, книга УI, 4.) Из этого предложения становится ясно, что слово "варг" могло использоваться в значении "разбойник, грабитель".
Подобным же образом сэр Фрэнсис Палгрейв в своем труде "Возникновение иразвитие английской государственности" пишет, что у англов и саксов человек,объявленный вне закона, назывался utlargh (ср. out-law в современном английском языке) и часто изображался с головой волка. Если же представить, что слово "варг" (vargr) использовалось применительно не только к волкам, но и к людям, изгнанным из общества, уподобившимся диким зверям и всеми травимым, подобно волкам, становится понятно, почему народная молва окружила этих изгоев ореолом загадочности и наделила их способностью превращаться в волков.
Сама лексика скандинавских языков в немалой степени содействовала формированию этого суеверия. Например, в ислалдском языке довольно много таких выражений, которые могут быть истолкованы двояко.
В повествоваиши Снорри Один не только сам стоянно меняет свой облик, но исвоими чарами может, например, превратить врагов в диких свиней. В "Саге о людях из Озерной Долины" ведьма Льот заявляет, что легко обратила бы Торстейна и Ёкуля в вепрей и обрекла бы их навеки жить среди зверей (глава ХХУ1). Выражение "стать вепрем" вообще довольно распространено в сагах.
"В этот миг подоспели люди Торарина. Нагли оказался из них самым проворным, но, едва он увидел, как враги хватают оружие, его объял ужас; он поворотился ипобежал в гору, и обернулся вепрем... Тут Торарин и его люди прибавили ходу,потому что они хотели спасти Нагли, дабы он не бросился в море или не забрался высоко в горы". ("Сага о людях с Песчаного Берега", глава ХУIII). Аналогичное выражение встречается в тексте "Саги о Гисли, сыне Кислого". В "Саге о Хрольве Жердинке" один из героев — тролль, перекинувшийся кабаном, которому всепоклоняются и воздают почести. В "Саге о людях с Килевого Мыса" воины сравниваются с дикими свиньями: "и стали они подобны диким свиньям,ибо те точно так же ведут себя, когда дерутся -друг с другом, все в пене (глава ХУ). На основе этих примеров можно сделать вывод, что на самом деле выражение "стать вепрем" означало "6ыть вне себя от возбуждения или страха, однако буквальное значение этого фразеологического оборота наверын послужило основой для множества невероятных историй об оборотнях.
Мы с вами достаточно подробно рассмотрелискандинавские мифы о различных превращенияж в частности об оборотничестве, потому что именно эти мифы, как мне кажется, помогают выявить истоки средневековых суеверий, ведь вскандинавском эпосе эта тема развита наиболее полно. На осноне приведенныхцитат и ссылок можно сделать определенные выводы, которые сводятся, в частности, к следующим положениям.
На самом деле фабула всех этих волшебных историй о превращеишях основывается на одном реальном факте: среди населения Скандинавии былараспространена особая форма сумасшествия или одержимости, при которой людиначинали вести себя так, будто превращались в диких зверей,— они терялирассудок, с диким воем нападали на других, ими овладевала жажда крови, и в своей ярости безумцы действительно становились подобвы волкам, медведям, в шкуры которых они часто облачались.
Постепенно людям, страдающим этим заболеванием, стали приписыватьразличные сверхъестественные способности. В связи с этим я уже рассмотрел семантику слов, использовавпшхся для описания сумасшествия, в скавдинавскю языках с диахронкческой точки зрения. Кроме того, я упоминал и о двойном значении слова vargr,а также приводил фрагменты саг, описывающие симптомы этого вида бешенства. В Средние века и позднее, хоть до настоящего времени, отдельные случаи одержимости, подобной ярости берсерка, были отмечены не только в Скандинавских странах, но и Франции, Германии и Англии. Так стоит лиобвинять сказителей и хроникеров во лжи? Не лучше ли постараться отыскать в их чудесных историях зерно истины?
Всякое суеверие обусловлено определенными реальными причинами. А еслиречь идет о столь широко распространенном в мировых масштабах явлении, как миф об оборотне, то здесь нельзя не быть уверенным в наличии у этого суеверия некоего рационального обоснования. Суть его в том, что существовала либо существует особая форма сумасшествия, при которой больным кажется, что они превращаются в зверей, и они начинают вести себя как звери.
В некоторых случаях эта болезнь прогрессирует, перерастая в одержимость, и тогда страдающие ею люди совершают столь отвратительные и жестокиепоступки, что от одних лишь их описаний кровь стынет в жилах.